Дом последней надежды (СИ)

Рыбки суетились. Рыбки тянулись ко мне, и если я протяну руку, они позволят коснуться влажной своей чешуи… рыбок на самом деле нет, это живая сила проклятой крови, заключенная в каменном шаре…

— Хватит, — этот голос отрезвляет и рыбки прячутся.

А я моргаю, пытаясь справиться с головной болью. И еще пониманием того, что меня просто-напросто загипнотизировали или как это здесь называется? Главное, что я совершенно не представляю, что рассказала… наверняка, много лишнего, но…

— Подай госпоже воды…

Этот приказ исполняется незамедлительно. И мне даже помогают напиться. Вода холодная до ломоты в зубах и подкислена соком циннары.

— Спасибо…

— Здесь не отмечено, что ваша кровь несет силу, — в голосе судьи мне слышится недовольство. И писец — откуда и когда он появился? — нагибается еще ниже. Мне видны лишь макушка его, широкие рукава халата и доска с закрепленным на ней свитком.

— Я… не знала…, - мне не хочется отвечать, но воля моя еще подчинена чужой. — Я не знаю, что делать.

Это прозвучало жалобой.

— Вам будет назначен наставник…

…хорошо это?

Плохо?

В памяти Иоко пустота… наставник — это логично, если подумать, необученный маг способен доставить множество неприятностей. Вопрос лишь в том, что мне придется заплатить.

А придется.

— Вы знаете, зачем вас вызвали? — тон смягчился.

Или мне вновь это кажется?

— Нет, господин, — я прячу дрожащие руки в рукавах и пытаюсь справиться с ознобом. Меня трясет и…

…судья поднимается.

Его движения видятся мне нарочито медленными и какими-то неправильными, будто не человек он, но кукла, которой управляют извне. Вот нелепо дергаются руки, будто судья запутался в собственном платье. Вот он переваливается, не способный найти равновесие, и мальчишка-прислужник подставляет плечо.

Судья ковыляет.

Ему больно?

Пожалуй.

Но он идет. А я смотрю… в красные очки, за которыми прячутся глаза… а мне бы увидеть, заглянуть… и справиться со страхом, который решил вдруг появиться. Он вспыхивает, парализуя все тело, и Иоко беззвучно кричит, оглушая напрочь… а я смотрю.

Смотрю.

И позволяю коснуться себя.

Судья кладет раскрытую ладонь на мою голову, и эта ладонь невесома, как осенний лист. Суха. И хранит остатки тепла. Оно проникает сквозь кожу, наполняя тело солнечным светом. И дышать становится легче, и… и страха больше нет.

Благодарность?

Пожалуй.

Я позволяю себе поднять голову и посмотреть на человека… человека ли?

Усы вот ненастоящие, и пудры слишком много, чтобы различить черты лица. На деле же судья не так и стар.

И не молод.

Он… стоит за гранью, которую возвел сам же, навсегда отделив себя от мира людей. И порой, не слишком часто, но все же, испытывает сожаления…

…откуда я это знаю?

Сила.

Он делится с силой, потому что источник вытянул те крохи, которые были во мне. Проклятая… кстати, почему проклятая? Главное, что кровь — еще не панацея. А сочувствовать судье, человеку, облеченному властью и стоящему за спиной Наместника… подчиненному даже не ему, но самому Солнцеликому, который лично назначает судей, ибо блюдут они закон именем императора и честью его…

…что может быть смешнее?

Кто я?

Кто он?

— Спасибо, — я даже не произношу это вслух. Губы шевелятся, но он понимает. И отвечает кивком. А потом убирает руку и возвращается на место, двигаясь все так же нелепо, рывками.

Болен?

Или…

Не женского это ума дела, как и прочее…

…его семья счастлива, ибо мечтать не смела, что однажды сын рыбака воссядет на белой циновке, и теперь его родители живут в большом доме, а сестры вышли замуж за чиновников и военных.

Сила не лжет, сила не скрывает, сила шепчет то, чего я, если разобраться, знать не желаю.

Дышу.

И молчу.

Жду.

Кожей ощущаю благоговейный ужас Мацухито, которая осмелилась-таки оторвать взгляд от пола. Всего на мгновенье, но и этого мгновенья ей хватило с избытком…

— Госпожа Иоко способна продолжить? — теперь мне слышится усталость.

Сила…

…боги щедро одарили его, уж не известно, за какие заслуги. И он воспользовался шансом, но… силе, которой он некогда втайне гордился, давно уж стало тесно в сосуде человеческого тела. И она искала выход… и даже работа порой не спасала, хотя…

Я не буду это слушать.

Я… кланяюсь и отвечаю.

— Да, господин…

И писец смотрит на меня, как показалось, с немалым удивлением. Конечно… мне давно пора было лишиться чувств, а я…

…судья заговорил. И послушная кисть в желтой руке заскользила по бумаге, запечатлевая каждое слово, а я… слушала…

Удивлялась?

Пожалуй нет.

Жалобы… странно, что появились они только сейчас… и пусть подали жалобу благородные юноши, оскорбленные в лучших чувствах, а не матушка, клянусь, что без нее не обошлось. Или это уже паранойя? Или… конечно… те двое, пострадавшие от палки Араши, слишком долго думали, прежде чем решились обратиться в суд…

…а история выходит почти трагическая.

…бедные сироты… злая мачеха, затуманившая разум супруга, иначе не изгнал бы он сыновей… коварная разлучница, мешавшая воссоединению… трагическая смерть, в которой наверняка она же и виновна…

…наследство, не столь богатое, как на то рассчитывали.

Почему?