Дом последней надежды

— …ты хочешь жить. Это хорошо. Проклятие ушло вместе с ней, а вот то, что осталось… — Дракон лукаво усмехнулся. — Быть может, поэтому боги не позволили ей исчезнуть. А мастер не сказал, за чем именно я должен следить, а потому…

Все-таки и в иных мирах существовали крючкотворы, пусть и в драконьем обличье. С другой стороны, моя тайна, раскрытая хоть кому-то — тем паче, что этот кто-то был, надеюсь, мудр, — перестала давить на сердце.

— …ты пришла спросить, женщина. И я отвечу… да, твой отец оставил меня распоряжаться его имуществом.

Отлично, значит, все-таки не матушка, у нее бы я и ломаного медяка не получила.

— Он велел выдавать своей жене содержание в сотню золотых…

…сумма вполне приличная, но для матушки с ее любовью к новым нарядам ничтожная…

— …платить слугам…

…мой выкуп в несколько тысяч золотых…

…и остатки имущества…

…и даже те крохи, которые она брала в качестве платы за дом…

…у нее много долгов, куда больше, нежели денег…

— …и мастерам, если случится нужда в них… целителям… много кому, и твоя матушка… я буду называть ее твоей, ибо узы крови телесные в этом мире важны.

Я склонила голову.

— …пыталась лгать… дитя, чья душа давно принадлежит Нижнему миру, полагала меня наивным старцем. Она присылала слуг и каких-то проходимцев, уверявших, будто она стоит на пороге смерти… я велел гнать их. Я сказал ей, что способен видеть больше, нежели ей хотелось бы… ту же болотную воду, которую и опытный исиго почует, несмотря на прошедшее время. Женщина была недовольна.

…настолько ли недовольна, чтобы пожелать моей смерти?

— Не знаю. — Глаза дракона блеснули желтым. И мое сердце ухнуло, поскольку за хрупкой человеческой фигуркой мне почудилось…

…почудилось.

Чай уже горек.

Дым пахнет смолой и весенним небом. А что до крыльев у собеседника моего, так… этому ли удивляться?

— Разум твоего отца боролся с туманом, но… все не так просто, дитя… ваши законы кажутся порой нелепыми, но я вынужден подчиняться им.

Он?

Древний и мудрый?

— Таковы правила, дитя чужого мира. — Он выдохнул облачко. — И слово было произнесено, и слово было услышано…

Этот дом, явно находившийся вне рамок мира — постепенно я приловчилась ощущать некоторую его инаковость, — устал от моего общества, как и его хозяин, которому, быть может, сперва и было интересно, но кто сказал, что драконий интерес просто удержать?

Да и речь шла о вещах на редкость скучных.

Деньги.

Деньги — деньги — дребеденьги…

Итак, есть завещание отца, не только облаченное в слова, чего уже было достаточно дракону, но и оформленное надлежащим образом.

Мне продемонстрировали резной ларчик и шелковый свиток, перетянутый синей лентой.

Пяток сургучных бляшек, среди которых крупным и алым выделялась личная печать Наместника. Стоила такая немало, однако сие значило, что опротестовать завещание не выйдет, как бы матушка ни желала.

А она желала.

Должна бы.

Состояние отца Иоко — все-таки мне было несколько сложно считать его своим родителем — составляло вовсе не двадцать три тысячи золотых, а без малого двести тысяч. Безумная, по местным меркам, сумма. Такая притягательная и недоступная. Полагаю, на этом фоне жалкая сотня смотрелась фактически издевательством. А уж упрямство дракона, не желавшего пойти навстречу бедной вдове…

И что имеем?

Состояние.

Но невозможность им воспользоваться до тех пор, пока у Иоко не появится сын… а он в ближайшем будущем не появится точно, поскольку замуж я не собиралась.

Это минус?

В какой-то мере. И издержки местной психологии. Как доверить этакие деньги женщине? Хотя, конечно, смешно… можно подумать, младенец распорядится ими лучше…

Нет, все не совсем верно.

Младенец денег тоже не получит, разве что содержание. А вот когда оному младенцу исполнится шестнадцать лет, тогда-то…

А до той поры мне полагалось содержание в ту же сотню золотых.

И это хорошо.

Это очень хорошо… с одной стороны, не сказать, чтобы этого было много, а с другой — при должной экономии мы вполне протянем зиму.

А вот в случае, если вдруг со мной что-то произойдет, то… деньги разделятся между матушкой и каким-то дальним родственником отца, о котором Иоко услышала впервые.

Сто тысяч золотом — это хороший мотив.

Я потрогала горло.

Стало жарко.

И холодно.

И…

Матушка объявится, тут и думать нечего… до того она получала мои деньги, а теперь…

Мешочек с монетами, которые отныне будут присылать мне, прятался в широком рукаве. И был он достаточно тяжел, чтобы не думать о ближайшем будущем… или наоборот?

Я так и не решила.

ГЛАВА 13

Босые пятки рикху взбивали пыль.

Вертелись колеса.

Повозка подпрыгивала на мелких камнях, и я не могла отделаться от чувства, что она вот-вот перевернется. Вот смеху-то будет… и пальцы лишь крепче стискивали бамбуковую рукоять бумажного зонтика.

Запах рыбы.

Пристани рядом.

Гортанные крики и ругань… небо белое… утром лужи затянуло льдом, а на бумажных окнах появился колючий снежный пух.

Дрова доставят.

И на теплую одежду хватит. И кажется, мы даже позволим себе купить мяса. Только на душе все равно неспокойно. Вот не производила моя матушка впечатления женщины, которая вот так просто позволит лишить себя половины доходов.