Дом правительства

Задержать темпы – это значит отстать. А отсталых бьют. Но мы не хотим оказаться битыми. Нет, не хотим! История старой России состояла, между прочим, в том, что ее непрерывно били за отсталость. Били монгольские ханы. Били турецкие беки. Били шведские феодалы. Били польско-литовские паны. Били англо-французские капиталисты. Били японские бароны. Били все – за отсталость. За отсталость военную, за отсталость культурную, за отсталость государственную, за отсталость промышленную, за отсталость сельскохозяйственную. Били потому, что это было доходно и сходило безнаказанно…

В прошлом у нас не было и не могло быть отечества. Но теперь, когда мы свергли капитализм, а власть у нас, у народа, – у нас есть отечество, и мы будем отстаивать его независимость. Хотите ли, чтобы наше социалистическое отечество было побито и чтобы оно утеряло свою независимость? Но если этого не хотите, вы должны в кратчайший срок ликвидировать его отсталость и развить настоящие большевистские темпы в деле строительства его социалистического хозяйства. Других путей нет. Вот почему Ленин говорил накануне Октября: «Либо смерть, либо догнать и перегнать передовые капиталистические страны»[1927].

Советский Союз был формой возмездия за унижения Российской империи. Это была почти та же страна, но без признанного этнического хозяина. Сталин говорил как русский пророк, но русский не был его родным языком. Советский коммунизм так и не порвал с безродным космополитизмом. Даже апеллируя (особенно в последние сталинские годы) к русскому национализму, он не претендовал на роль русского национального движения. А поскольку Дом правительства не сделался русским национальным домом, позднесоветский коммунизм стал бездомным и, в конечном счете, призрачным. В большинстве постсоветских государств большевизм был объявлен результатом русского вторжения; в новой России он представлялся в виде потопа, который – к счастью или несчастью – смыл большую часть старой России.

Марксизм как идеология безродных пролетариев победил в Российской империи и умер вместе с Советским Союзом. Другие доморощенные коммунистические движения – под руководством Мао, Ходжи, Тито, Сандино, Фиделя, Хо-Ши-Мина, Ким Ир Сена, Пол Пота – были в основном нативистскими (антиколониальными, ветхозаветными). Такими же были «Сендеро Луминосо» в Перу и Революционные вооруженные силы Колумбии (ФАРК). Коммунистические партии Китая и Вьетнама не пострадали от перехода к капитализму, потому что всегда были национально-освободительными движениями. В Советском Союзе легализация частной собственности оставила короля голым.

Одной из причин хрупкости большевизма была его недостаточная русскость. Другой – чрезмерная русскость страны, которой он завладел. Русских православных (в отличие от евреев и старообрядцев) никто не реформировал и не контрреформировал. Их не научили, как жить с Большим Отцом, которого нельзя заговорить или задобрить; как найти спасение при помощи неустанного самодисциплинирования; как видеть в Иисусе основоположника тоталитаризма (мысль преступна, вина неизбежна); и как предвосхищать цензуру самоцензурой, полицейский надзор всеобщим доносительством, а государственные репрессии – добровольным послушанием[1928].