Дом раненых сердец

– Вот теперь узнал, ведь никто, кроме тебя, не зовет меня Кирей. Ты как? Жива? – спросил Владимир.

– Спрашиваешь! А что там с пожаром? – спросила я.

– Да практически уже все потушили, – ответил Кирьянов, – шланги, по крайней мере, почти уже все свернули. Вообще, я тебе скажу, охрана даже не стала спрашивать документы.

– Вот даже как? – удивилась я.

– Да, представь себе. Видно, струхнули они основательно. Когда я попросил доложить главному о приезде полиции, то охранник сказал, что все начальство отсутствует.

– Черт! Значит, и главврач, и заместитель главного, этот самый Владислав Печенковский, ударились в бега! – с досадой воскликнула я. – Ты представляешь, Володь, ведь не случайно они вывели подопытных наркоманов и увезли их куда-то, а секцию подожгли. Они опасались, что Константин Стародубников очнется и заговорит. Поэтому решили все свернуть. Да, я же еще не сказала тебе, что Аркадий Битников, узнав, что попавший в ДТП санитар мертв, сразу написал заявление об уходе. Я сама слышала его разговор с Владиславом Печенковским. А ты что-то успел осмотреть, Володь? – спросила я.

– Да, но приехали мы с ребятами уже тогда, когда пожар в основном был потушен, – ответил Кирьянов. – Однако я осмотрел эту часть корпуса, в котором был пожар.

– И что там было? Можно определить, чем там занимались? – спросила я.

– Ты знаешь, Тань, скорее нет, чем да, – задумчиво сказал Владимир.

– Ну, конечно, ведь они вывезли не только пациентов-наркоманов, но и оборудование, – с досадой произнесла я. – А ты знаешь, мне ведь так и не удалось до пожара попасть в это засекреченное отделение. Пациенты называют его «замком Синей Бороды», ну, ты сам понимаешь, почему.

– Я был в этом, как ты его назвала, «замке». В принципе, ничего особенно там не обнаружил, – Владимир пожал плечами, – там находилось четыре маленькие палаты и одна довольно большая. Большая палата сгорела до основания. А маленькие так и остались целыми. Они, кстати, были почти пустыми. Ну, то есть, кроме кровати, небольшой тумбы и стула, больше ничего не было. Да больше ничего и не поместилось бы при таких размерах.

– А в тумбочках что-то находилось? Может быть, какие-то личные вещи? Ну, там, блокнот, расческа, что-нибудь еще. Хотя о чем это я? Разве могли все это оставить? Ведь это же улики… да, а с пожарными ты успел поговорить? – спросила я.

– Успел, но безуспешно, – покачал головой Владимир.

– В смысле? – не поняла я.

– В самом прямом смысле: никто не горел желанием хотя бы что-то объяснить. Даже мое удостоверение не помогло, представляешь, Тань? – возмущенно сказал Кирьянов. – «С руководителями центра разговаривайте», вот и весь их ответ. К тому же на вопрос, отчего произошло возгорание, я также не получил сколько-нибудь вразумительного ответа. Единственное, что мне удалось выяснить, так это то, что пациентов в момент пожара в этом отделении не было, так что никто не пострадал.

– Ну еще бы! Я же тебе говорила по телефону, Володь, что я сама видела, как пациентов выводили во двор со связанными руками и с повязками на глазах. Да и двигались они, как зомби, накачанные неизвестно чем. Хотя почему неизвестно? Определенно, это были опытные препараты, которые на них испытывали!

– Послушай, Тань, ты сказала, что видела, как четверых пациентов сажали в минивэн? – вдруг спросил Кирьянов.

– Да, – подтвердила я, – а что?

– Да я это к тому, что ведь в этом отделении могли остаться еще пациенты. Понимаешь, я спросил у одного пожарника – он просто дольше других там задержался, – и он сначала замялся, но потом все-таки ответил, что если пациентов не вывели до начала пожара, то потом их вряд ли смогли бы эвакуировать.

– Ну, не знаю… Я видела только четверых. Если там оставались еще пациенты, то их могли перевести… ну, может быть, в обычные палаты, а? Ведь никто же не сгорел.

– Да, никто не пострадал, не сгорел, – повторил Владимир. – Но скажи, Тань, а среди тех, с завязанными глазами, была девушка? Ты ведь ищешь Елизавету Донникову?

– Ее самую, Володь, – подтвердила я. – Но видишь ли, в чем дело. Одеты они были все одинаково: джинсы, куртки, бейсболки. Пол-лица под повязкой. Но теперь кто знает, где искать Елизавету? Я полагаю, что и главврач, Валериан Четвертушкин, и его заместитель, Владислав Печенковский, уже дано смылись от правосудия подальше, – невесело заметила я. – Да и черт бы с ними! В конце концов, всю жизнь они в бегах не проведут, когда-нибудь да объявятся. Но вот где искать девушку?

– Да найдем мы твою Елизавету. И остальных подопытных пациентов, – убежденно сказал Кирьянов.

– Да? Откуда такая уверенность, Володь? – я недоверчиво взглянула на него.

– Так мои ребята уже прокручивают видеозаписи. К счастью, они сохранились. Вот по этим данным мы их и найдем.

В этот момент затренькал мой сотовый.

– Алло, – сказала я.

– Татьяна Александровна? – раздался взволнованный женский голос. – Это я, мама Кости Стародубникова.

– Что с Константином? – нетерпеливо спросила я.