Дом Ротшильдов. Пророки денег. 1798–1848

С другой стороны, архив Французского дома – основа монументального двухтомного труда Бертрана Жилля, опубликованного в 1960-е гг., – после национализации в 1981 г. банка Ротшильдов находится в Национальном архиве. Учитывая богатство материала, которое находилось в Париже и Лондоне после того, как семья ослабила ограничения, странно, как мало с тех пор проводилось серьезных исследований. В основном социальная и политическая история английской ветви династии и горстка статей и монографий на довольно узкие темы служит сравнительно малым урожаем для таких важных – более того, во многом уникальных – документальных коллекций. Даже том очерков «Ротшильды: европейская семья», написанный к выставке 1994–1995 гг., прошедшей с большим успехом в Еврейском музее Франкфурта, содержит довольно мало произведений, основанных на новых архивных исследованиях. Книга Полин Превост-Марсийяси, посвященная архитектуре Ротшильдов, – единственная на сегодняшний день книга, автор которой успешно воспользовалась всеми главными документальными коллекциями Ротшильдов в Лондоне, Париже и Москве.

Впрочем, можно привести еще одно объяснение такому малому количеству научных трудов. Оно заключается в обширности материалов. Архивы содержат поистине огромное количество писем и документов. «Мы, Ротшильды, – закоснелые писаки, – напоминала Шарлотта де Ротшильд своим детям в 1874 г., – и жить не можем без писания и получения писем». Что правда, то правда! Самыми важными в лондонском архиве являются так называемые «личные письма» (серии XI/109), переписка между партнерами банка в период 1812–1898 гг. Эти письма занимают 135 коробок. Из них я ссылался в тексте примерно на пять тысяч. (Для сравнения, в базе данных писем из всех архивов, которую полностью или частично цитировали я и мои помощники, содержится около 13 тысяч статей.) Частота личной переписки – ее можно считать личной в том смысле, что, за немногими исключениями, с их содержанием были знакомы лишь отправители, адресаты и иногда клерки-переписчики, – значительно варьировалась в зависимости от объема операций, политических новостей, количества партнеров в различных отделениях и времени года. Иногда партнеры в Париже в спокойную неделю отправляли всего по два-три письма; но на пике активности три партнера могли писать по одному-два письма в день. Вот простой пример: в марте 1848 г. лондонские партнеры получили по меньшей мере 60 важных приватных писем от своих партнеров на континенте. Такие письма часто бывали весьма пространными. В первые годы существования компании Амшель и Соломон имели обыкновение писать братьям по пять-шесть раз в неделю. В их посланиях политические новости, финансовые сведения, деловые запросы и ответы перемежаются семейными сплетнями и личными жалобами. Можно сказать, что тогдашние письма заменяли телефонные переговоры: в них часто содержатся сведения такого рода, которые нынешние бизнесмены редко доверяют бумаге. Кроме того, следует подчеркнуть, что письма Ротшильдов были нетипичными по меркам XIX в. Во-первых, поскольку партнеры, как правило, находились не так далеко друг от друга в географическом смысле, немногие конкуренты Ротшильдов переписывались таким образом на регулярной основе. Маловероятно, чтобы сравнимые по объему связки писем хранились в архивах других банков. Во-вторых, благодаря прочным семейным связям в личных письмах, как правило, содержатся самые важные и надежные политические сведения. В 1840-х гг. Джеймс не преувеличивал, уверяя, что он может «ежедневно» видеться с королем Луи-Филиппом: во времена политических кризисов именно так и было. Его письма в Лондон, которые я цитирую довольно часто, представляют собой один из самых примечательных источников по финансовой и политической истории XIX в.

Архив оставляет лишь два повода для сожаления. В серии XI/109 имеется значительный и непонятный пробел, относящийся к периоду 1854–1860 гг., а после 1879 г. переписка сходит на нет, хотя письма из Парижа в серии XI/101 продолжаются вплоть до 1914 г. Что серьезнее, почти все копии исходящих писем от лондонских партнеров (если они вообще делались) были уничтожены по приказам последующих старших партнеров. Письма, относящиеся к периоду 1906–1914 гг., занимают всего восемь коробок. Поэтому письма Натана можно считать поистине драгоценными – они довольно редки по сравнению с тысячами писем его братьев. Досадно мало писем от его старшего сына Лайонела; до 1906 г. почти нет писем от его внуков. Следует также заметить, что сохранилось сравнительно мало неделовых писем партнеров; более того, первый лорд Ротшильд потребовал, чтобы после его смерти всю его личную переписку сожгли (хотя мне удалось найти несколько писем в архивах тех политиков, кому он писал). Если временами история банка «Н. М. Ротшильд и сыновья» делает крен в сторону континентальных родственников, это неизбежное следствие неравномерности источников. Нам повезло в том, что сыновья Натана (особенно