Дом Ротшильдов. Пророки денег. 1798–1848

Несмотря на преимущество в скорости сообщения, случались и провалы. В июле 1814 г. Натан неожиданно – «как сумасшедший» – перевел братьям во Франкфурт более 100 тысяч ф. ст. Это вызвало резкое падение курса фунта во Франкфурте; а когда падение продолжилось и в августе и распространилось на Амстердам, «удрученный» Карл испугался, что Натан утратил контроль над рынком. Соломон встревоженно просил Натана «не опускать фунт ниже определенного уровня»: «Если ты не будешь достаточно осторожным, ты не останешься хозяином фондовой биржи». Даже при таком положении дел уверенность в фунте стерлингов в континентальной Европе была сильно поколеблена. Беспокойство дополнялось упорным пессимизмом Амшеля (возможно, из-за того, что, как он и боялся, плохие новости не доходили до него достаточно быстро). Карлу казалось, что настало время прекратить спекуляции с фунтом стерлингов: «Но если бы ты написал об этом Амшелю [в Берлин], он поступил бы с точностью до наоборот и немедленно стал скупать фунты стерлингов, ничего как следует не обдумав вначале. Никто на свете не может представить, через что мне пришлось пройти. Сразу после его приезда в Лейпциг он купил 10 тысяч фунтов по 136. Его мнение, что фунт вырастет до 140, но, если он и достигнет уровня 140, он по-прежнему не сможет решить, можно продавать или нет. Он распространял бы слухи, что фунт вырастет до 150 и так далее… Поэтому, когда будешь писать ему, все время держи в голове… фиксированный курс, но ему вели купить половину, потому что он, несомненно, в любом случае купит больше».

Когда Амшель осознал свою ошибку, он нашел ее «поразительной» – тем более что обрушение фунта в Берлине вызвал он сам! «Мог ли я вести себя осторожнее? – парировал он, задетый нападками братьев. – Вы как будто хотите… выходить под дождь и не промокнуть». Соломон мрачно заключил, что Натан сам принял случившееся слишком близко к сердцу: «Ни один человек на земле не способен в любое время зафиксировать курс фунта, кроме правительства, которое охотно рискнуло бы полумиллионом фунтов за год, чтобы воплотить в жизнь валютный план… Не думаю, что есть смысл покупать фунты стерлингов с целью удержать фунт от падения, потому что в мире и так уже слишком много этой валюты». Джеймс даже предложил сменить стратегию: повысить процентные выплаты по долгам в фунтах стерлингов под предлогом продолжающегося обесценивания фунта. Вновь повысить курс следовало осторожно и постепенно – и при помощи Натана, который будет «действовать… насколько это в моей власти», – и таким образом восстановили доверие к фунту. В ноябре Джеймс понял, что ему снова будет достаточно «появиться» на гамбургской фондовой бирже, чтобы фунт вырос. То же самое подтвердилось в начале нового года, когда он приехал в Берлин³³. В феврале он уже мог с уверенностью сообщать Натану: «Поднимется или упадет фунт в Париже – зависит единственно от меня».

Был еще один (во многом сходный) способ получить прибыль косвенным путем на переводах субсидий: спекуляции на колебаниях в цене облигаций. Подобно валютному курсу, цены на облигации были крайне чувствительными к крупным международным переводам, а также к связанным с ними политическим событиям. Например, цена русских облигаций резко упала с 65 % от номинала до всего 25 % с февраля по октябрь 1812 г. по той причине, что французское вторжение в Россию привело к приостановке выплат процентов по государственному долгу. Новость об отступлении французов из Москвы вызвала кратковременное оживление на рынке: 30 ноября облигации котировались по 35 в Амстердаме, а в марте 1813 г. поднялись до 50, но снова упали до 41 в июне после известий о победах Наполеона в Саксонии. По мере того как победа союзников становилась все вероятнее, русские облигации снова повышались в цене, а выплата субсидий со стороны Великобритании намекала на неминуемое возобновление выплат процентов. Поэтому все, кто предчувствовал поражение Франции, считали разумным покупать облигации стран – союзниц Великобритании, пока они котировались относительно низко. Ротшильды также попытались так поступить, хотя и довольно поздно. К тому времени как Натан послал своего зятя Мозеса Монтефиоре в Париж с распоряжением сделать несколько спекулятивных покупок, русские облигации уже шли почти по номиналу. Тем не менее Джеймс не сомневался, что они поднимутся еще выше, поскольку получил от Жерве сведения о том, что скоро возобновят выплату процентов по ним. И Амшель в августе того же года начал скупать небольшие пакеты облигаций у соседних немецких княжеств. А в марте 1815 г. покупки Ротшильдов, основанные на сходных расчетах, подняли цены на австрийские облигации. Однако, судя по всему, они получили на таких операциях гораздо меньше прибыли, чем на арбитражных операциях и операциях с иностранной валютой, которые проводились в гораздо более широком масштабе. Более того, последние покупки облигаций, вполне вероятно, привели к существенным убыткам – по причинам, которые будут разъяснены ниже.

Ватерлоо Натана