Дом с характером

Чармейн увидела письмо — и обнаружила, что сердце у нее грохочет в ушах и в груди, да так, словно кузнец молотит по наковальне. Перед глазами все поплыло. Когда она брала письмо, рука у нее тряслась. Король ей ответил. Взаправду ответил. Она знала, что это король. Адрес был написан тем же дрожащим почерком, что и письмо, которое она нашла в кабинете дедушки Вильяма.

— A-а. Спасибо, — проговорила Чармейн нарочито небрежным тоном.

— Открой его, лапочка, — попросила мама. — У него такой представительный вид. Как ты думаешь, от кого это?

— Ничего интересного, — ответила Чармейн. — Справка об окончании учебного года, только и всего.

Напрасно она это сказала. Мама тут же всполошилась:

— Как?! Лапочка, но ведь твой отец желает, чтобы ты осталась в школе и приобщилась к культуре!

— Да-да, конечно, просто у нас всегда рассылают такие справки после десятого класса, — нашлась Чармейн. — На всякий случай, вдруг кто-нибудь решит уйти. Весь класс их получает. Не волнуйся.

Несмотря на такое объяснение, которое казалось Чармейн чуть ли не гениальным, миссис Бейкер все-таки разволновалась. И она подняла бы страшный шум, если бы Потеряшка не поднялась на задние лапки и не подошла к миссис Бейкер, самым неотразимым образом сложив передние под мордочкой.

— Ой, какая симпампусечка! — воскликнула миссис Бейкер. — Чармейн, если твой дедушка позволит тебе забрать эту прелестную собачку домой, когда ему станет лучше, я не стану возражать! Нет-нет, не стану!

Чармейн воспользовалась случаем, сунула королевское письмо за пояс и поцеловала на прощание сначала маму, а потом тетушку Семпронию — и они даже не вспомнили о конверте. Она беспечно помахала им рукой, подождала, когда они пройдут по дорожке среди гортензий до калитки, и захлопнула входную дверь, шумно выдохнув от облегчения.

— Вот спасибо, Потеряшка! — сказала она. — Умная собачка!

Чармейн прислонилась к двери и принялась распечатывать королевское письмо — хотя я заранее знаю, что он скажет «нет», твердила она себе, мелко дрожа от волнения. На его месте я бы обязательно сказала «нет»!

Но не успела она надорвать конверт и до половины, как распахнулась дверь в кухню и на пороге возник Питер.

— Ушли? — спросил он. — Наконец-то. Помоги мне. Меня там затравили злющие кобольды.

ГЛАВА ШЕСТАЯ, посвященная разным оттенкам синего цвета

Чармейн вздохнула и засунула королевское письмо в карман. Делиться с Питером тем, что в нем было написано, она не собиралась.

— В чем дело? — спросила она. — Почему они злятся?

— Посмотри сама, — ответил Питер. — По-моему, чушь какая-то. Я им сказал, что главная здесь ты и что пусть они подождут, пока ты тут любезничаешь с этими ведьмами.

— С ведьмами? — возмутилась Чармейн. — Одна из них — моя мать!

— Подумаешь, моя мать тоже ведьма, — сказал Питер. — А по той важной-преважной в шелковом платье сразу видно, что она-то уж точно ведьма. Пошли.

Он открыл перед Чармейн дверь, и она шагнула за порог, думая, что насчет тетушки Семпронии Питер, похоже, прав. В приличном доме Бейкеров о колдовстве не говорили, но Чармейн уже несколько лет подозревала, что тетушка Семпрония — ведьма, хотя открыто себе в этом и не признавалась.

Однако стоило ей войти в кухню, и она разом забыла о тетушке Семпронии. В кухне кишели кобольды. Маленькие синие человечки с большими синими носами всевозможных форм стояли повсюду, где на полу оставалось место, свободное от собачьих мисочек и чайных луж. Были здесь и маленькие синие женщины — они по большей части расселись на мешках с бельем. Женщины отличались относительно маленькими изящными носиками и очень даже элегантными синими юбками в оборках. Я бы тоже хотела такую юбку, подумала Чармейн. Только размер, конечно, нужен побольше. За всеми этими кобольдами Чармейн не сразу заметила, что пузыри из очага почти кончились.

Стоило Чармейн появиться, как кобольды принялись верещать.

— Кажется, у нас здесь собралось все племя, — сообщил Питер.

Чармейн решила, что так, похоже, и есть.

— Хорошо! — крикнула она, перекрывая гвалт. — Вот, я пришла. В чем дело?

В ответ раздался такой галдеж, что Чармейн зажала уши.

— Хватит! — крикнула она. — Если все будут вопить сразу, я ни слова не пойму! — Она узнала того кобольда, который побывал в гостиной, — он стоял на стуле в окружении по меньшей мере шести других. Нос у него был крайне запоминающийся. — Вот вы — вы говорите. Как вас зовут, скажите еще раз?

Кобольд коротко поклонился:

— Тимминз. Как я понимаю, ты Чаровница Бейкер и говоришь от имени чародея. Так или не так?

— Более или менее, — ответила Чармейн. Она решила, что спорить по поводу того, как ее зовут, не стоит. Кроме того, ей понравилось, что ее сочли чаровницей. — Я же вам сказала — чародей болеет. Он отбыл на лечение.

— Это ты так говоришь, — возразил Тимминз. — Откуда ты знаешь, что он не сбежал?

При этих словах во всей кухне поднялся такой гомон и свист, что Чармейн снова пришлось кричать, чтобы ее услышали: