Дом с неизвестными

Да, это было так. Недавно в центре Троицкого валялся мусор, не горели фонари, все увеселительные заведения были закрыты с июня 1941 года, а на улице Текстильщиков чернели воронки от разрыва немецких бомб. Теперь же все стало по-другому.

Потягивая вино, Аристархов любовался девушкой. Она обладала потрясающей внешностью. Милое личико и прическа очень напоминали Сергею известную на весь мир красавицу-актрису Вивьен Ли. Стройная, чуть выше среднего роста. Локоны шелковистых волос спускались до плеч, обрамляя чистое светлое лицо. Пухлые губки, немного вздернутый прямой носик, карие глаза в вуали бархатных ресниц под изогнутыми крыльями тонких бровей. Когда она улыбалась, на щеках появлялись милые ямки, а глаза источали игривый блеск. Для полного сходства с великой актрисой недоставало лишь темного цвета волос. У Марии от рождения волосы были вьющимися и светлыми с потрясающим золотистым оттенком.

Девушка замечала интерес Сергея и смущенно краснела. Подлив еще вина, он вознамерился сказать комплимент, да запнулся, потому что спутница вдруг насторожилась.

– Кто это поет? – шепотом спросила она, прислушиваясь к приятному мужскому баритону.

Ниже летней веранды, в районе ее бокового входа со стороны набережной расположился гармонист и принялся развлекать публику исполнением популярных песен.

– Понятия не имею, – пожал плечами Аристархов. – Какой-нибудь местный шут решил подзаработать…

Но нет, на шута музыкант не походил. Он определенно обладал незаурядными способностями, а его голос был сильным и приятным. Многие гости ресторана, позабыв о напитках и закуске, заслушались чудесным исполнением:

В час роковой, когда встретил тебя,
Трепетно сердце забилось во мне,
Страстно, безумно тебя полюбя,
Весь я горю как в огне…

– Мой любимый романс! – воскликнула Мария, сжав ладонь Сергея.

Он тоже когда-то его слышал, но не помнил ни автора, ни слов. Подивившись ее детской восторженности и странной любви к музыке, Сергей спросил:

– И как же он называется?

– «В час роковой». Разве ты не знаешь?

– Запамятовал. Но отныне обязуюсь заучить, – отшутился Аристархов.

И вдруг сделался серьезным – к столику подошел молодой худощавый парень с копной прямых непослушных волос.

– Разрешите пригласить вашу даму? – вежливо, но слегка развязным тоном обратился он к Сергею.

«Блатной, что ли? – окинул он паренька оценивающим взглядом. – Наколок не видно, фиксы не блестят, но говорит странно».

Он не возражал. Дело оставалось за дамой.

Но та мягко отказалась:

– Извините, я не танцую, – улыбнулась она незнакомцу. И положила прохладную ладонь на руку Сергея, чем окончательно его пленила.

* * *

В половине одиннадцатого к столу подскочил официант, одетый по ресторанной моде сытых 1930-х годов: широкие черные брюки, белая сорочка под темно-серой жилеткой, черный галстук, холщовый белый фартук и неизменная салфетка через согнутую руку.

Сергей попросил счет и расплатился за ужин; парочка направилась к выходу. Когда спускались по скрипучей деревянной лестнице под желтый уличный фонарь, он аккуратно держал Марию под локоток и сгорал от нетерпения. Ведь этот чудный вечер обязан был закончиться долгожданной близостью. По-другому и быть не могло. Иначе зачем она согласилась на головоломную авантюру и вместо Смоленска приехала в Троицкое?..

Справа от асфальтовой дорожки на травянистом бугорке сидел молодой парень – тот, что весь вечер развлекал народ пением. Он то ли закончил свой концерт, то ли устроил перекур – в кулаке его тлел окурок. Одет он был в выгоревшую солдатскую форму, однако вместо кирзовых сапог на ногах были ботинки. На груди блестели три медали и золотая нашивка за тяжелое ранение. Видавшая виды черная гармонь, инкрустированная белыми цветами, стояла по левую руку, по правую лежал деревянный костыль. Здесь же чернел раскрытый футляр, куда сердобольная публика бросала монеты и мелкие купюры.

– Какая жалость! – Мария заглянула в свою сумочку. – У меня нет с собою денег…

– Не беда. – Аристархов полез за портмоне.

Выудив купюру, подал девушке. Та схватила ее и опустила в футляр, не забыв поблагодарить:

– Спасибо. Вы прекрасно исполняете старинные романсы.

Музыкант в солдатской гимнастерке кивнул и как-то странно посмотрел на нее. Точнее, повернул голову в ее сторону, будто прислушиваясь.

Отойдя на несколько шагов, Мария шепнула:

– Он еще и слепой! Представляешь?!

Сергей вздохнул:

– Да-а… Повезло с талантом, но не повезло на войне…

* * *

Старшая сестра Марии Ольга, с рождения проживавшая в Смоленске, третьего дня получила от нее подробное письмо. Ольга была замужем, растила пятилетнего сына; устроенная жизнь ее текла привычно и размеренно. Письма от младшей сестры приходили регулярно, но все они были на один лад – из разряда дежурных ежемесячных весточек: две-три последних новости, столько же жалоб на занятого пожилого муженька и столько же вопросов о житье в провинции. И вдруг странное послание совершенного иного толка.