Дом с оранжевой крышей. Ева (СИ)

Он оставил её одну в комнате и отправился на кухню. Ева открыла рюкзак, достала из него зубную щётку и любимую пижамку. Она не знала, почему взяла с собой именно её, старую и смешную. Оставив одежду для сна на кровати, фея направилась в ванную.

Далахан открыл дверь, прошёл в спальню и осторожно поставил чашку с ароматным чаем на прикроватный столик. Затем он спустился вниз, сел на неубранный плед и закрыл глаза. Настала его очередь медитировать.

Звуки стихли. Он встал и пошёл вперёд. Его шаги не отзывались скрипом хвои и шелестом травы. Окружающий мир как будто замер. Деревья сменились: теперь они уже не обладали пышной изумрудной листвой. Их голые стволы и ветки производили бы удручающее впечатление на случайного путника. Впрочем, в этом измерении случайных путников быть не могло.

— Блодейин… — выдохнул Далахан, опускаясь на колени при виде сферы, излучавшей мягкий белый свет, направлявшейся к нему.

Свет перевоплотился в прекрасную молодую женщину с сияющими белыми крыльями. Жители Мунлайта с трудом, но узнали бы в ней матриарха фей Флору Гудфеллоу.

— Не преклоняй колени передо мной, — ласковое прикосновение заставило Далахана поднять голову.

— Преклоняюсь перед светом твоим, лучезарная… Блодейин, я не успел. Почему же ты ушла так рано? — с болью в голосе проговорил он, касаясь её руки.

Серебристый смех пощекотал его.

— Рано? Я слишком долго оставалась в этом мире, мой дорогой. Неужели ты думаешь, что не справишься без меня, сын короля Неблагого двора?

— Не все… приветствовали меня здесь.

Флора вздохнула, и теперь уже в её взгляде и голосе отразились боль и тоска:

— Мой сын… Эхигерн натворил много чудовищных дел… И я не знала. И не могу вмешаться, ты же понимаешь, по эту сторону нужно сохранять нейтралитет.

— Что он сделал, Блодейин?

— Я не могу тебе сказать, Далахан… Я лишь могу предупредить тебя, — опасайся его. Он распорядился своей свободой выбора, но выбрал мир материальный.

С каждым словом её силуэт становился всё более бледным и меркнущим. Далахан из последних сил пытался удержать её, но куда ему, пусть даже и со всей его мощью, бороться с законами мироздания…

— Блодейин, не покидай меня…

— Я всегда буду рядом с тобой…

Она исчезла. Он медленно встал с колен и побрёл вперед. За старыми сухими деревьями показались надгробьями. Знакомые имена, знакомые эльфы… Он последний…

Прекрасный белый памятник, на котором вырезаны лилии. Титания и Оберон. Хотя бы человеческий драматург сохранил их имена в истории. Король и королева Благого двора. Кто посмел так жестоко расправиться с ними в той чудовищной войне?

Он последний, последний…

Далахан шёл дальше. Его взгляд скользил от одного надгробья к другому. Чёрное. Евангелина Раффин.

Он споткнулся. Не веря своим глазам, дрожащей рукой обвёл выбитые буквы. Знак перевёрнутого полумесяца. Почему?! Она ведь соткана из света, почему на её могиле символ злого и жестокого материального мира? И почему она… мертва?

Далахан очнулся на пледе. Сердце билось так, будто было готово вылететь из груди. Он уснул? Такого очень давно не случалось с ним во время медитации. Этот кошмарный сон — видение? Предупреждение?

Он взлетел по лестнице наверх. Распахнул дверь в свою спальню. Ева мирно спала в его кровати. Кружка с чаем была пуста. Далахан медленно подошёл к девушке, стараясь её не разбудить.

Даты жизни и смерти, выбитые на чёрной могиле, означали, что она должна была умереть в этом году.

Будучи существом тьмы.

— Я этого не допущу, — прошептал Далахан, осторожно касаясь лица безмятежно спящей феи в бирюзовой пижаме.

Глава 13. Охота

Помню, что спалось мне в ту ночь в крошечной хижине эльфа просто замечательно. Окно было распахнуто до утра, но ни мотыльки, ни комары не рискнули залететь в комнату. Травяной чай с мелиссой успокоил меня, находившуюся в эйфорическом состоянии после первой в жизни медитации, и вскоре я спала сладким сном без сновидений, вольготно раскинувшись на кровати Далахана, двуспальной, кстати, но прекрасно поместившейся в, казалось бы, крохотной комнатке. Может, это эльфийская магия?

Как бы то ни было, просыпаться я начала, когда солнце старательно освещало каждый уголок спаленки сквозь открытое окно. Однако не яркий свет стал причиной моего окончательного пробуждения, а голоса, раздававшиеся откуда-то снизу, с улицы. Однако улиц рядом с домом господина Брэдена не было, лишь густой лес окружал его жилище. Тогда… получается, у него гости?

Остатки сна слетели с меня окончательно, когда сквозь утреннюю дремоту пробились узнаваемые голоса.

Я вскочила с постели и бросилась к окну. Так и знала: снизу на меня взирали все представители нашей семейной стаи — дед, отец и братик, довольно нюхавший воздух.

— Доброе утро, спящая красавица, — мрачно поприветствовал теревшую глаза внучку в бирюзовой пижаме Аргус. — Спускайся. И ничего не бойся: дракона мы убили, и его шкура пойдет тебе на сумочку.

— Что?! — опешила Ева. — У тебя с возрастом совсем чувство юмора озверело, дед?