— Откуда мне знать? — отозвалась рассеянно Яночка. Наморщив лоб, она изучала запись. — Смотри-ка, всего две буквы в скобках. После «г» семнадцать двадцать, а после «пол» тысяча шестьсот сорок три. — Подумав, девочка высказала предположение, что они имеют дело с исторической тайной. Запись относится к событию, имевшему место в тысяча шестьсот сорок третьем году. Павлик с такой трактовкой не согласился, заявив, что в то время ещё не существовало школьных тетрадей в клетку. Он знает, они проходили в школе. По его мнению, таинственная запись зашифрована, вот и все.
— Получается, что злоумышленник потерял зашифрованную записку, — подытожила Яночка. — А больше он ничего не потерял? Давай посмотрим. Павлик обернулся и увидел возле сундучка на полу какой-то предмет. Подбежав, он поднял его. Это оказалась мужская, почти новая, перчатка. И незапыленная!
— Гляди! Совсем свеженькая!
— Рассеянный он какой-то, наш злоумышленник, — фыркнула Яночка. — Все теряет. А больше там ничего не валяется?
— Вроде больше ничего нет.
Переправить перчатку на волю оказалось непросто. Для того, чтобы вылезть в окошко, требовались обе руки, перчатку же нельзя было сунуть за пазуху или в карман, там она пропитается запахом Павлика, а до Хабра нужно было донести неискажённым запах её владельца. Проблему Павлик решил просто: выбросил перчатку в окошко, проследив, чтобы она упала на землю, ни за что не зацепившись. С чердака брат с сестрой спустились сравнительно просто и без осложнений, если не считать разорванных брюк Павлика — зацепился-таки за один из гардинных крюков. Зато измазаны были в чёрной пыли с ног до самой макушки, и заметили это только оказавшись на земле у гаража.
— Теперь главная наша задача — добраться до ванны так, чтобы бабушка не заметила, — сказала Яночка. — В ванной запрёмся и через окно вытрясем одежду. Скорей, у нас осталось совсем мало времени! Ты заметил, куда упала перчатка?
— Заметил! — ответил Павлик и, повернувшись в ту сторону, вдруг схватил сестру за плечо. — Гляди!
Над перчаткой стоял Хабр. Почти касаясь её носом, собака тихо, угрожающе рычала. То самое, уже знакомое рычанье…
6
— Надо было совсем ума лишиться, чтобы сменить нормальные квартиры на такую развалюху! — ворчала бабушка. — Уж и не знаю, чем мы думали. Говорю вам, дом рушится!
В сотый раз повторяла она одно и то же. Как начала ворчать в обед, так и не переставала до самого ужина. Вот и теперь, когда все собрались за столом, бабушка как заведённая продолжала предрекать близкую катастрофу. Даже пан Хабрович, всецело поглощённый заботами о предстоящем ремонте, прореагировал наконец на её слова.
— Успокойся, мама. Почему ты решила, что дом рушится? Он в очень хорошем состоянии, требует ремонта, ясное дело, но здание прочное, ещё сто лет простоит. И экспертизы это подтвердили, ведь делали их специалисты. С чего вдруг дому рушиться?
— Не обращай внимания на мать, — успокоил сына дедушка. — Опять она что-то выдумала.
— А ты молчи! — накинулась на мужа бабушка. — «Специалисты»! Они такие же специалисты, как я балерина! А я своими ушами слышала!
— Что же ты слышала своими ушами, мамочка? — примиряюще спросила тётя Моника.
— Да я уже сто раз говорила, только никто не слушает! Звуки я слышала! Я человек пожилой, две войны пережила, уж знаю, что говорю! И знаю, какие звуки издаёт здание перед тем, как рухнуть!
Тут уж пан Роман встревожился.
— Мама, давай конкретнее. Какие звуки ты слышала? Постарайся точнее описать. Что за звуки? Бабушка честно сосредоточилась и, подумав, дала конкретный ответ:
— Характерные. Типичные. Такие звуки слышатся в стенах домов, которые рушатся. Сначала вроде бы глубокий вздох и стон, потом начинает потрескивать и завывать, а потом утробно так урчать. Уж я знаю, что говорю. Того и гляди, обрушится нам на головы!
— А в которой части дома ты слышала эти утробные стоны? — продолжала расспрашивать тётя Моника. — Постарайся припомнить, мама.
— Точно сказать трудно, но кажется мне, в той, старой части, — ответила бабушка.
— Значит, трещало надо мной! — обрадовалась тётя Моника. — Так что не волнуйся, мама, пусть трещит, мне это не мешает.
Бабушка возмутилась:
— Как ты можешь так говорить! Не забывай, у тебя же ребёнок!
— Мне тоже не мешает! — поддержал мать Рафал. — Наверное, выло и урчало в трубах.
Бабушка ужасно рассердилась: :
— Неужели я не могу отличить, трубы гудят или стены? Думаете, совсем старуха из ума выжила? Трубы — совсем другое дело, а тут и стены, и полы просто ходуном ходили!
— Главное, потолок не ходил! — тихонько пробормотал Рафал, чтобы ещё больше не сердить бабушку.
Семейство принялось обсуждать новость и на все лады успокаивать бабушку. Одни придерживались водопроводной версии, другие высказывали предположение, что скрежетало и выло что-то на улице, третьи приписывали подозрительные звуки радиоприёмнику Рафала, который давно был не в порядке и время от времени издавал совершенно кошмарные шумы. Бабушка твёрдо стояла на своём.
Рафал решил внести свою лепту в дискуссию.