Дом с привидением

– Да, Сергей Сергеевич. Вашими молитвами. Все хорошо, только работы много. Поесть некогда. Да. Да. Да. У меня просьба: дайте комментарий. Да, по вашей теме. Какой вы добрый человек! Завтра в четыре вас устроит?

Я украдкой гляжу на часы. Ощущение беспокойства постепенно возвращается. Встаю со стула и начинаю утаптывать пыльный ворс коврового покрытия, дважды за маршрут просачиваясь между столом и живым монументом поколениям викингов.

– Коля, сядь, у меня уже голова кружится, – сообщает Владимир, добродушно улыбаясь.

– Сам бы сел. Тебя проще перепрыгнуть, чем обойти.

– Попробуй. – Гудит он откуда-то из-под потолка.

Я задираю голову и понимаю, что погорячился: без шеста или катапульты мне такую высоту не взять.

– Вова, освободи проход, а то пожарные оштрафуют.

– Не могу, стулья больно хлипкие. Сяду – опять сломаю.

Он не может сесть, а я не могу остановиться. Ноги тащат меня к выходу. Им не терпится, не дожидаясь неспешной кабины лифта, собрать виражи лестничных ступеней до самого первого этажа и выкинуть меня на улицу. И я бы подчинился ногам, но, во-первых, моя женщина просила не приезжать. Во-вторых, не хочется обижать Светлану. Она вполне заслужила пять минут триумфа у коллег за свою сумасшедшую пахоту.

– Я звоню в «Энлайн», – продолжает рассказ Света, – представляюсь, прошу к телефону директора. Николай Валерьевич, вы торопитесь? – она замечает мои стремительные перемещения по комнате.

– Нет, так, устал сидеть.

– А… Секретарша, фифа, мол, Дмитрию Анатольевичу некогда общаться с прессой. Как будто я президенту звоню. Не-ко-гда! Я говорю: «Тогда, как в рекламе – мы едем к вам!». Приезжаем, а..

Из монтажки выглядывает Федор.

– Можно смотреть.

Светлана подхватывает меня под руку и тащит к монитору монтажной машины. На экране брюнет лет двадцати в дорогом костюме. Хорошо откормленное холеное лицо. Я гляжу на него, и мне начинает мерещиться запах модного парфюма.

– Кто позволил сюда войти? – возмущается холеный брюнет.

– У вас секретное предприятие? – парирует Светлана.

– Прошла вон! Где охрана?

Где-то за кадром растерянно пищит секретарша: «Дмитрий Анатольевич, сейчас позову!»

С выбором тона юный барин ошибся. Если Свету завести, она колонну танков по оврагам раскидает.

– Мальчик, скажите: вы собираетесь возвращать деньги обманутым клиентам? – нарочито ласково задает вопрос Света.

– Пошла на х…! – «мальчик» вылетает из-за стола и пытается отнять микрофон, но натыкается на могучий торс Володи. Камера крупным планом дает раннюю плешь на аккуратно постриженном затылке.

– Ты, бл… старая, я тебя убью! – мычит директор «Эмлайн» куда-то в ремень на операторском пупке.

– Мальчик, еще несколько слов для ваших потенциальных клиентов! – подбадривает буяна Света. Судя по движению камеры, Володя своим мощным, выпирающим как кенгурятник внедорожника прессом, отражает атаку мошенника, а рукой придерживает Светлану. И я понимаю, что если он ее не остановит, то и сам «мальчик» и его дорогой костюм приобретут вид бомжовый и непредставительный. Света – птичка маленькая, но боевая.

В кармане оживает сотовый телефон.

– Ты где?

– На работе.

– Я думала: ты ко мне едешь!

– Привет. Ты же сказала, что сама справишься.

– Приедешь?

– Да.

Трубка сразу переходит на короткие гудки. Похоже, у моей Женщины закончились деньги на счете. Она на телефон тратит половину своей зарплаты и еще половину моей. С кем она разговаривает? О чем? Зачем? Знаю только, что я в списке ее абонентов появляюсь лишь, когда на звонки не остается денег.

– Светлана, дико извиняюсь, бежать надо.

Света пытается остановить: «Сейчас самое интересное будет. Охрана… Полиция…»

– Знаю, что подлец, но действительно горит. Я завтра утром сяду и все отсмотрю.

– Ладно, – разочарованно соглашается Света. – До завтра.

– Всем счастливо, – вырываюсь из тесноты монтажки в коридор, на лестницу, через просторный холл, на пропахшую выхлопом и завязшую в мертвой пробке улицу.

Лето…

Старенький трамвайчик устало дополз до конечной остановки, надрывно заскрипел тормозными колодками и остановился. Несколько секунд он собирал силы, потом, как штангист на выдохе с шипением откатил двери. Видно и ему, железному пенсионеру, было утомительно раскатывать по городу, прорубаясь сквозь густой летний зной.

Два десятка пассажиров с облегчением вывалились из душного салона.

Я взвалил на плечо сумку, сгреб пакеты и довольно лихо спрыгнул на горячий асфальт остановки. Мои дамы замешкались.

– Выходи быстро!

– Ма-а-а, у меня билетик упал.

– Двигайся, говорю. Все уже вышли.

– Подожди!

– Да брось ты его!

– Он счастливый!

– Он грязный. На полу валялся. Выходи, трамвай сейчас поедет!

– Он не грязный! Он счастливый! Он на сидении лежал! Я его съем!

– Ага, съешь! А потом живот будет болеть! От счастья…

Ребенок с очевидным ускорением появляется в проеме дверей.

– Живот от счастья не болит, – обиженно бубнит Настя и начинает осторожно спускаться по высоким трамвайным ступенькам. Я подаю ей руку. Влажные детские пальчики крепко цепляются за мою ладонь. Я ощущаю себя человеком: большим, сильным и полезным.

– Нет счастья в жизни? – сочувствую Наське.