Дом с привидениями

Бригадир выглянул из окна. Внизу стояла толпа. Увидев бригадира, толпа радостно защелкала фотоаппаратами. На деревьях тоже сидели корреспонденты и стрекотали кинокамерами. “Ишь, фрукты! — изумился бригадир. — Эх!.. Прикажу спилить деревья до половины!” — отчаянно подумал он. Потом, к огорчению наблюдателей, Иакинф Страшенный хладнокровно опустил жалюзи.

— После того как мы сфотографировались, хе-хе, предлагаю вам добровольно продолжить интервью, — сказал Рельсов. — Мы еще не поговорили о преступлении на астролайнере “Махаон”. Два — три слова! — опять начал он приставать к Иакинфу Страшенному.

— Иногда мне охота снять со стены старинную газовую слезоточивку… прищурился бригадир.

Неожиданно включился селектор. “Тревога! — произнес металлический голос. — На связи проходной пост! Сообщение по внутренней сети. В отделение проник посторонний без входного документа! Приметы…”

— Ага, это вы, Рельсов! — радостно гаркнул бригадир. — Оставьте меня в покое, или я вас арестую и газета лишится утреннего материала!

— Удаляюсь! — заволновался крепыш и поторопился к двери.

— Аргус! Проводи! — приказал Иакинф Страшенный.

Аргус включил мимику и придал своему лицу такое выражение, что охотника за сенсациями кинуло в пот, и он прижался к стене.

— Ладно, топай, — миролюбиво проворчал бригадир. — Не до шуток.

Мысли Иакинфа Страшенного вновь закружились вокруг истории со звездолетом “Махаон”.

В ретроспективном обзоре, подготовленном Аргусом, бригадира заинтересовали два происшествия. В первом случае на одном из астролайнеров трассы “Зодиак” пассажиры и экипаж по неизвестной причине потеряли сознание. Очнувшиеся через некоторое время пилоты увидели, что корабль полным ходом мчится на близкую звезду Гейзер-альфа. В последний момент они, к счастью, успели изменить траекторию. Почему звездолет отклонился от курса — осталось невыясненным. Кроме того, исчез один из пассажиров звездолета. Его не обнаружили ни внутри корабля, ни в открытом космосе вдоль трассы; не удалось разыскать его и на ближайших заселенных планетах. Впоследствии никто и никогда не обращался в правление космофлота или в криминальную службу по поводу этого пассажира; не интересовался его судьбой и не разыскивал его. Другой пассажир — популярный джазмен Топпи оказался ограблен. Для психоманов он был лакомой добычей: в памяти Топпи хранился изрядный запас ярких впечатлений. Он много гастролировал, путешествовал; прожил бурную и незаурядную жизнь; поклонницы его обожали. Украденный массив сознания Топпи был раздроблен, расфасован по психонакопителям и таким образом превратился в товар, наркотик для любителей, жаждущих пережить то же, что испытывал в своей жизни сам музыкант. Но более всего бригадира Иакинфа поразил тот факт, что при расследовании на борту звездолета была найдена в пластиковом пакете обезьянка, погибшая от отравления зооцидом. Ручную обезьянку содержал экипаж астролайнера. Дело в точности походило на происшествие с “Махаоном”!

Крючковатые крепкие пальцы Иакинфа Страшенного мгновенно обрушились на терминал, и не прошло пяти минут, как главный компьютер криминалистического отделения сообщил мельчайшие подробности еще одного стародавнего происшествия, заинтересовавшего бригадира. Оно состояло в том, что пассажирский звездолет врезался в метеоритный поток, идущий встречным курсом, хотя избежать такого столкновения было не труднее, чем почесать затылок. Изрешеченный корабль развалился на куски. В числе погибших пассажиров оказалась чета Бас — киноактеры-комики; фильмы с их участием пользовались колоссальным успехом и не сходили с экранов. Через полгода после катастрофы агенты криминальной службы, внедрившиеся в среду психоманов, сообщили о том, что “обрывки” массивов сознания четы Бас появляются в различных районах трассы “Зодиак”. Поставщиком массивов являлся некий неуловимый тип по прозвищу Кочан. Бригадира словно током ударило, когда он узнал, что на борту погибшего лайнера был попугай.

— Прецеденты, прецеденты… — бормотал он. — Непонятно, как совершаются преступления, но совершаются они по одной схеме. Вероятно, и преступник один и тот же. Неужто след Кочана?!