Дом с привидениями

— Я боюсь!

— Верь мне!

В недрах дома раздался такой треск и грохот, словно рухнул целый этаж. Подоконник под ними дрогнул, пошатнулся. Старый дом разламывался на куски.

— Не бойся.

На секунду взгляды их встретились. В расширившихся зрачках девочки Юлиан прочел страх и обнял, делясь силой и уверенностью. Но в следующий миг разжал руки:

— Ну!

Анна оттолкнулась ногами от подоконника, и в ту же секунду ее дернуло вперед и вверх. Девочка закричала, чувствуя, что летит. Крепкие пальцы сдавили кисть. Был короткий жуткий миг полета, когда, казалось, душа и тело существуют отдельно, — а потом их ударила земля.

Густые заросли крапивы и бурьяна немного смягчили падение. Девочка рухнула на коленки, упала, перекатившись на бок, ударилась локтем, животом, потом спиной, вскрикнула от пронзившей тело боли, замерла, теряя сознание и готовая отключиться, но две руки встряхнули ее за плечи:

— Анна! Ты как? Жива?

— Мм…

— Слава богу! Все в порядке?

— Больно…

— Потерпи!

Ее силой поставили на ноги. Чтобы не упасть, девочка крепко вцепилась в пояс юноши, который встал, заслоняя ее собой от рушащегося дома. Огромное строение — три этажа, высокий с надстройками чердак, боковые башенки, крыльцо, мансарды и прочее, что положено старинной усадьбе, — прилагало огромные усилия, чтобы устоять. Стены еще держались, но внутри все ломалось, рассыпалось в прах, проваливалось в подпол. Облака пыли вылетали из выбитых окон. С грохотом просела часть кровли, взметнув ввысь облака мелкого мусора и неизвестно откуда взявшийся пепел.

Воздух сотряс истошный вой, полный ненависти и тоски. В облаке пыли возник силуэт с воздетыми в ярости руками. Вихрь закружился, сворачиваясь в спираль, подхватывая мелкие щепки, сорванную с кустов листву, пыль, пепел, мусор, песок, обрывки ветоши и обломки мебели.

Вскинув руки ладонями вперед, Юлиан пятился назад, волоча за собой еле держащуюся на ногах, хромающую Анну. В отличие от крепко зажмурившейся девочки он видел мятущуюся душу дома — хищного стража, который не выполнил свое предназначение и позволил жертвам ускользнуть. И теперь он бился в агонии, ломал и крушил самого себя, умирая.

Наконец рухнула последняя балка. В небо взметнулся последний столб пыли. Затих треск и грохот. Прокатилось и запуталось среди деревьев эхо. Последней упала тишина, такая полная и неестественная, что раздавшееся минуту спустя испуганное чириканье какой-то птахи показалось неуместным кощунством. Юлиан потряс головой, взлохматил волосы, вытряхивая из них труху и мелкий сор. Похлопал по бокам, выколачивая из одежды пыль. Шлепнул по маленькой руке, опомнился.

Анна стояла, обхватив его за пояс, прильнув всем телом, крепко закрыв глаза. По покрытому пылью лицу бежали дорожки слез. Юноша осторожно разжал руки девочки, опустился перед нею на колени, бережно вытирая — размазывая — пыль с мокрых щек.

— Все в порядке. Ты как?

Девочка всхлипнула:

— Болит…

— Где?

Но он уже и сам чувствовал — в ее ауре наливалось, разбухая, уродливое темно-багровое пятно. Она здорово ушиблась. Просто чудо, что обошлось без серьезных травм, лечить которые он не умел. Да и вообще целительная магия не была сильной стороной ведьмака. Главное было — вовремя уклониться от удара. Тут ему действительно не было равных.

— Потерпи. Может быть больно. Целитель я так себе… аховый.

Прикусив губу от напряжения, дотронулся ладонями до отбитого бока, «сливая» по своей ауре в землю все повреждения. Полностью, конечно, не получилось ничего вылечить — синяк останется на несколько дней. И содранные в кровь коленки и ободранные до мяса ладони. И ссадина на щеке… Здесь он мог только унять боль, чтобы девочка могла нормально передвигаться. Так, что у нас еще. Вывих щиколотки. Ну это просто. Здесь достаточно всего одного касания. Но у самого Юлиана после сеанса распухли и так горели ладони, словно он сунул их в кипяток. Юноша не удивился, если бы с них стала слезать кожа.

— Ты… вы, — всхлипнула Анна, — что это было?

— Ничего. Я тоже кое-что умею. — Он выпрямился, держа руки на отлете. — Все хорошо?

— Почти. — Девочка оглядела свой капор, платье, чулки и башмаки. — Тетя меня убьет…

— Я куплю тебе новые чулки, — несколько опрометчиво пообещал Юлиан прежде, чем понял, что сказал. — Пошли, умоемся. Тут неподалеку речка течет. Помнишь?

— А как же омутник? — вспомнила девочка прикосновение мокрой холодной лапы.

— Не обращай внимания. Второй раз он не сунется! Только ты постарайся не делать резких движений!

Анна кивнула, снова беря его за руку. Прикосновение ее ладошки причинило боль и одновременно было до жути приятным.

Чуть в стороне Лебёдка вытекала на открытое пространство — во всяком случае, заросли тростника и камыша тут были намного меньше, а берег — сухой и твердый. Как и предсказывал Юлиан, на сей раз омутник не стал их беспокоить, и путешественники умылись, немного приведя себя в порядок. Юноша долго сидел на корточках, держа ладони в холодной воде, пока они не онемели. Только тогда он вытащил руки и стал разминать непослушные пальцы.

— Ничего, — подмигнул он Анне. — Обойдется. Главное, что мы остались живы.