Дом с привидениями (антология)

— У нас тут геологию называют ареологией, — заметил Мак, — хотя, может, это и не совсем правильно. Ареология — наука о Марсе в целом, включая и его кору, и льды, и атмосферу. Археолог широкого профиля у нас один — Шефуня.

— Ваш начальник?

— Он теперь и ваш тоже. Остается на пятую марсовку… А здешние ископаемые льды, промерзшие до дна океаны, — открытие последних месяцев. Еще не успело попасть ни в какие отчеты.

— Вы это разгрызли, когда мы летели?

— В общем, да, — кивнул Мак. — Ну вот, уже и наша станция… С благополучным прибытием на “Марс-1”, коллеги!

Вездеход затормозил. За цепочкой красноватых дюн открылась обширная котловина с плоским коричневато-бурым дном. В центре котловины голубыми полушариями поднимались купола Базы. Возле самого большого купола на высокой мачте трепетал на ветру красный с золотым гербом флаг Советского Союза.

* * *

— Загадки, сплошные загадки, — сказал профессор Никита Бардов — Шефуня, как его уважительно называли промеж собой сотрудники станции.

Бардов был нетороплив, массивен, краснолиц, бородат. Говорил густым колокольным басом. Его поведение в самых трудных, даже экстремальных ситуациях считалось критерием выдержки. На станции существовал неофициальный, но всеми признаваемый эталон — “одна шефуня” — величина, близкая к бесконечности, в малых долях которой оценивалась выдержка остальных участников марсовки.

Бардова отличали еще исключительная корректность, железная логика, несгибаемая воля и апостольская доброта. При необходимости распечь кого-нибудь он всегда переходил на уменьшительные и ласкательные формы речи.

По специальности он был планетологом. Несколько лет работал на Лунной базе. Его кандидатская диссертация, посвященная исторической селенологии1, сразу принесла ему докторскую степень. Шефуня был автором всех марсианских программ, начальником первой и четвертой марсовок. Теперь он оставался еще и на пятую…

— Что касается задач пятой, — Бардов сделал долгую паузу, — привезенную программу придется кое в чем изменить. Будем продолжать бурение, атмосферные наблюдения, геофизику… Биологические исследования надо сократить, потому что они ровно ничего не дали.

— А лед? — быстро спросил Мак.

— Биологи сосредоточат внимание на вашем ледяном керне2. Им этого вполне достаточно.

— Будет еще лед из шахты, — сказал Кирилл. — Проходка заложена в проекте, и я теперь думаю, что идти надо через покровный лед. Надо только выбрать подходящее место…

— Это очень хорошо, что вы там думаете, — ласково кивнул Бардов. — И местечко надо выбрать… А вот с самой проходкой, может, повременим? А?

— Но как же так! — воскликнул Кирилл. — Шахта — это своего рода гвоздь…

— Э-э, дорогуша, — загудел Бардов, — “гвоздей” в наших марсианских программах целые бочки, — он вздохнул. — Дело в том, что я еще не сказал вам, может быть, самого главного. Предстоит заниматься одной внеплановой… проблемой. Она тоже возникла недавно. На Земле об этом пока не знают… Тут у нас обнаружились места, в которых у людей возникают… — Бардов прищурился и сделал долгую паузу, — ну, скажем, пока… галлюцинации. Даже массовые, если посчитаем массой трех человек. Все наличные средства индивидуальной защиты — вездеходы, скафандры, в том числе тяжелые-ночные, пригодные, как вы знаете, для открытого космоса, — не помогают. Не помогают и защитные поля. Если “галлюцинация” оказывается длительной — в пределах часа или более того, — он кашлянул и снова сделал паузу, — может наступить беспамятство, после которого человек длительное время пребывает в состоянии крайней психической депрессии. Возможны и более тяжелые последствия.

— Похоже на заболевание, — осторожно заметил Кирилл.

— Мы вначале так и думали. Но главный медик, — Бардов указал на Мака, — кстати, он тоже остается здесь с нами, считает иначе… О своей точке зрения он потом сам расскажет. Первый раз это случилось… — Бардов обвел вопросительным взглядом присутствующих.

— Три месяца назад, — быстро подсказал Мак.

“Сразу после нашего отлета с Земли”, — подумал Кирилл.

— Первым был Азарий Горбунов, геофизик, — продолжал Бардов. — Он потом, по собственной инициативе, еще дважды попадал в это… приключение. Его пришлось… изолировать, и мы отправляем его отсюда… в довольно тяжелом состоянии.

— Психическом? — попробовал уточнить Кирилл.

— Крайняя депрессия, переходящая в бредовое состояние и паралич рук, — объяснил Мак.

— По-видимому, все-таки нервное заболевание, — заметил Кирилл. Мак отрицательно тряхнул рыжей головой.

— Потерпите, коллеги, у вас будет время все обсудить, — мягко остановил их Бардов. — Итак, впервые мы с этим столкнулись восемьдесят шесть дней тому назад. И произошло это в каньоне Копрат…

— В пещере, в одном из северных ответвлений каньона, — добавил Мак. — Мы там были вместе с Азарием, но в пещеру он зашел один… — Мак умолк и смущенно взглянул на начальника.

— Продолжайте, голубчик, — прогудел Бардов, — у вас получается гораздо интереснее.

— Извините…

— Продолжайте, продолжайте, а я пока отдохну.