Дом с призраками. Английские готические рассказы

— Вы ведь помните письмо Бойна ко мне, то, неоконченное, которое вы нашли на столе в день его исчезновения? Он сел его писать, узнав о смерти Элуэлла. — Бесстрастный голос Парвиса дрогнул. — Ну конечно же помните, — убеждал он Мэри.

Разумеется, она помнила, и это-то и было страшнее всего. Элуэлл умер накануне исчезновения ее мужа; на лежавшей перед ней фотографии был изображен Элуэлл, и в то же время это портрет человека, с которым она разговаривала в саду. Мэри подняла голову и медленно оглядела библиотеку. Стены могли бы засвидетельствовать, что это ко всему прочему портрет незнакомца, который явился к Бойну, когда тот писал свое неоконченное письмо. В затуманенном мозгу тихонько жужжали полузабытые слова — те, которые произнесла Алида Стэр на лужайке в Пангборне, когда Войны еще в глаза не видели Линга и представить себе не могли, что когда-нибудь будут тут жить.

— Этот человек разговаривал со мной, — повторила Мэри.

Она снова взглянула на Парвиса. Чтобы скрыть свой испуг, он изо всех сил старался напустить на себя снисходительный, соболезнующий вид, но губы у него побелели.

«Он думает, что я не в своем уме, но ведь я же не сошла с ума», — рассуждала Мэри, и внезапно ее озарило: есть способ доказать свою правоту.

Мэри сидела спокойно, сжав губы, чтобы не дрожали, пока не овладела собой и не уверилась, что голос у нее не сорвется. Тогда она заговорила, глядя Парвису прямо в глаза:

— Пожалуйста, ответьте мне на один вопрос. Когда Роберт Элуэлл пытался покончить с собой?

— Ко… когда? — заикаясь, переспросил Парвис.

— Да, какого числа. Постарайтесь вспомнить, прошу вас.

Мэри замечала, что Парвис начинает опасаться ее все больше и больше.

— Я не зря спрашиваю, — настаивала она.

— Да-да. Но мне никак не вспомнить. Месяца за два до того дня.

— Мне нужно знать число, — повторила Мэри.

Парвис поднял газету.

— Посмотрим здесь, — сказал он, по-прежнему стараясь задобрить Мэри. Он пробежал глазами страницу. — Ага, вот. В октябре…

Мэри перебила его:

— Двадцатого, ведь так?

Парвис быстро взглянул на нее и кивнул:

— Да, двадцатого. Значит, вы все знали?

— Я теперь знаю. — Она по-прежнему смотрела мимо Парвиса. — В воскресенье, двадцатого, он приходил в первый раз.

Парвис спросил едва слышным голосом:

— Приходил в первый раз?

— Да.

— Так вы его видели дважды?

— Да, дважды, — тихо ответила Мэри. — Впервые он приходил двадцатого октября. Я запомнила число, потому что в тот день мы впервые поднялись на Мелдон-Стип. — У нее вырвался глухой смешок, когда она подумала, что, если бы не это восхождение, она бы все забыла.

Парвис смотрел не отрываясь, как будто желая перехватить ее взгляд.

— Мы его видели с крыши, — продолжала Мэри. — Он шел по аллее к дому. Одет он был в точности как на фотографии. Муж увидел его раньше меня, испугался и помчался вниз, но там уже никого не было. Он исчез.

— Элуэлл исчез? — с трудом выговорил Парвис.

— Да. — Мэри с гостем шептались, как заговорщики. — В тот раз я ничего не поняла. Теперь знаю. В тот день он хотел прийти, но ему было не добраться до нас: он был еще не вполне мертв. Ему пришлось ждать еще два месяца, пока он умрет совсем, и тогда он вернулся — и Нед ушел с ним.

Вид у Мэри был торжествующий, как у ребенка, которому удалось разгадать трудную головоломку. Но внезапно она в отчаянии всплеснула руками, потом схватилась за голову.

— Боже мой! Это я послала его к Неду: указала, куда идти! Я его послала сюда, в эту комнату! — кричала Мэри.

Ей показалось, что стены качнулись в ее сторону, будто собираясь рухнуть. Издалека, из-за развалин, доносился голос Парвиса, который окликал ее. Но Мэри не обращала внимания ни на прикосновения, ни на слова. В окружающем шуме звучала ясно лишь одна нота, и это был голос Алиды Стэр, говорившей на лужайке в Пангборне:

«Вы узнаете только потом. Много позже».

1910

Монтегю Родс Джеймс

(Montague Rhodes JAMES, 1862–1936)