Дом с волшебными окнами. Повести

«Родная семья» тоже вся была здесь: в руках у Олега было штук семь артистов, так как в это время он как раз собирался их упаковать. Маленький театр снова отправлялся в путь.

То ли от неудобного положения (некоторые артисты висели вниз головой, болтая в воздухе ногами), то ли от чего другого, но артисты особенной радости не выразили.

Однако письмо от Саши, несмотря на такое неудобное положение, все они слушали внимательно.

А в письме своём Саша писала, что очень радуется тому, что нашёлся настоящий актёр их театра. Что она его высушила, почистила и посылает им. И благодарить за это надо Крикуна, их дворового петуха. Ей очень хочется знать, как проходят спектакли и как чувствуют себя Олег и Муся — здоровы ли они, не устали ли? Тёти Клавдии Григорьевны сейчас нет дома, не то она, наверно, послала бы им привет.

«И ещё большой привет моему Петрушке, — писала Саша в самом конце своего маленького письма. — Я бы ему написала отдельно, если б он умел читать…»

Тут кукла Школьница зашептала что-то Петрушке, но тому было не до неё — он весь превратился в слух.

«И пусть Петрушка сам решит, оставаться ему в театре или ехать домой. А я по нему очень соскучилась».

Закончив чтение Сашиного письма, Муся оглянулась и, поискав глазами Сашиного Петрушку, сунула ему в руки письмо.

— Слыхал? — сказала она улыбаясь. — Тебе привет! (Со своими маленькими актёрами Муся разговаривала обычно гораздо ласковей, чем с большим Олегом.) Ну как, поедешь или останешься? — И Муся, щёлкнув Петрушку в лоб, стала помогать Олегу упаковывать вещи.

— Знаешь, Мусенька, я бы взял этого Петрушку ещё в одну поездку, — сказал Олег. — Он нам очень пригодится.

— Конечно, — согласилась Муся. — Но ведь Саша скучает без него.

— А мы его на обратном пути завезём!.. Завезём, а, Петрушка? — сказал Олег и уложил Петрушку в мешок.

Ух, какая буря поднялась в душе у Петрушки!

Саша скучает: скорей вернуться!

Как, и расстаться навсегда с театром и со своими новыми друзьями?

Но Сашу очень жалко.

Но ведь это не навеки. Временно.

Нет, почему же временно? Он хочет играть всегда!

Так беспорядочно и противоречиво прыгали в голове у Петрушки мысли. Возможно, это происходило оттого, что и мешок, в котором он лежал, подпрыгивал на плечах шагавшего в гору Олега.

А Олег, постукивая палкой и взбираясь на пригорок, пел старую петрушечью песню, песню бродячих актёров-кукольников:

Сумку — на плечи,
Ветер навстречу,
Ездит Петрушка по всем городам.
Далёко-далече,
Далёко-далече,
По сёлам, по школам, по детским садам…

Эх, неужели же должна будет окончиться эта замечательная бродячая жизнь?

Глава двадцать первая СОПЕРНИКИ

— Мусенька, какого Петрушку готовить к вечернему спектаклю? — закричал Олег, вытаскивая из мешка обоих Петрушек и поднимая их над головой.

Сашин Петрушка подпрыгивал на его руке и заглядывал Олегу в лицо: «Меня! Меня!» А Учёный Петрушка уныло висел на другой руке Олега: «Не всё ли равно?»

Но стоило только Мусе ответить с другого конца комнаты: «Готовь Сашиного!» — как Учёный Петрушка весь напружинился и, повернув голову к Сашиному Петрушке, прошипел: «Пош-шмотрим!»

Наш маленький неучёный Петрушка прямо обомлел — столько злости слышалось в шипящем голосе его учёного собрата.

И как только Олег и Муся, приготовив актёров, ушли обедать, разыгралось что-то невероятное.

— Не допущ-щу! — возмущался и шипел Учёный Петрушка. — Меня, заслуженного деятеля петруш-шечных ишкуштв, — в отштавку! И кого же, кого же взамен? Неуча! Мальчишку!

— Совершенно правильно, дорогой! Совершенно правильно! — щебетала лиса Люся, оглядываясь на Сашиного Петрушку — не слышит ли он.

— Хр-рю! — хрюкала Хризалида. — В хр-раме искусства такое свинство!

— Гав! Гав! — орал Брехун.

Наш маленький Петрушка ничего не понимал. Неужто его новые друзья так коварны? Правда, из речей Хризалиды и Брехуна ничего нельзя было понять. Но держались они воинственно, и Брехун лаял над его ухом так громко, как будто хотел его оглушить.

Одна только верная Кудлатка прыгала около нашего бедного Петрушки и даже лизнула его в нос. А кукла Школьница сказала:

— Не надо ссориться! Мы все должны дружить.

Тут кот Мартын, дремавший на ручке кресла, приоткрыл один зелёный глаз и лениво взглянул на куклу. Она, как и все девочки, очень любила кошек и стала гладить и чесать его между ушами и совсем забыла о Петрушках. А пёс Брехун гаркнул: «Гав!» — и на этом первый акт закончился. Но драма продолжалась.

Играл-то вечером всё-таки наш Петрушка — Мусе как-то приятнее и удобней было работать с ним. По правде говоря, и Люсе и Брехуну было веселее с ним играть. Но такие уж у них были характеры: ей очень хотелось немножко посплетничать, а ему — поворчать и позлиться.