Дом с золотой дверью

— Амара будет с Руфусом, девочкам придется трахаться с двумя другими хахалями, которых ты пригласила, а мне достается Квинт. На этом мужчины кончаются. А что насчет тебя? Тебя никто не захотел? — Виктория говорит легким тоном, будто бы в шутку, но Амара внутренне сжимается от страха, что Друзилла оскорбится.

— Меня? — Друзилла удивленно вскидывает брови идеальной формы. На щеках от улыбки появляются ямочки. — Я та, кому платят. Та, кто сама выбирает себе любовников. Мне не приходится ублажать мужчин по указке другой женщины.

Амара не припомнит, чтобы кто-то когда-либо превосходил Викторию в язвительности. Виктория молча встряхивает волосами, будто слова Друзиллы ее совсем не трогают.

— Думаю, Руфус после ужина захочет пойти домой, — Амара решает сменить тему разговора.

— На всякий случай в твоей старой комнате навели порядок, — говорит Друзилла. — Полагаю, трое других мужчин останутся здесь, на диванах, чтобы разделить женщин между собой. Но это случится уже после того, как мы с тобой уйдем.

Амара от такого превознесения со стороны Друзиллы заливается краской, хотя ей приятна эта перемена в собственном статусе.

— Ты ведь не будешь против, правда? — спрашивает Амара у Виктории, беспокоясь о подруге.

— С чего бы мне быть против? — Виктория встает и уходит в сад. Амара видит, как она остановилась у фонтана, спиной ко всем. Амаре хочется подойти к Виктории, но, усомнившись в правильности такого жеста, она решает этого не делать.

К тому часу, когда появляются гости Друзиллы, сад уже успел погрузиться в тень, а воздух — остыть. Виктория с флейтистками, не вхожие в узкий круг, выступают в саду, а четверо мужчин, приветствуя друг друга, тем временем устраиваются в столовой. Они все — ровесники, все — богатые сыновья влиятельных людей, знакомые с отрочества. Квинт самый напористый из всей компании, но Люций — самый привлекательный: у него чувственные, почти женские губы и блестящие от масла черные волосы. Амара с грустью вспоминает, как бывала на пирах у Друзиллы вместе с Дидоной, любовником которой тогда был Люций. Теперь он разглядывает Фебу и Лаису — наверняка решает, кто ему больше по душе.

— Твой отец требует, чтобы ты женился в этом году? — спрашивает Квинт у Марка. — Как тебе невеста?

Марк залпом осушает бокал вина, поднесенный одним из бессловесных слуг Друзиллы.

— Понятия не имею, — отвечает он. — Ее выбрала мать.

— Вот так невезение! — усмехается Квинт. — Достанется тебе толстушка, которая поклоняется Юноне и шьет мешковатые туники.

— Да еще и плачет, если отказываешься их носить, — Люций присоединяется к беседе, не спуская глаз с Виктории и флейтисток.

— Нет ничего плохого в том, что женщина шьет своему мужу одежду, — говорит Руфус. Он полулежит рядом с Амарой, обхватив ее мокрой от пота рукой.

— Все мы понимаем, какой скучный муж получится из тебя, — усмехается Квинт. — До ужаса правильный. Но не волнуйся, милая, — добавляет он, подмигнув Амаре. — Из него непременно выйдет первоклассный притворщик, так что тебе не о чем беспокоиться.

— Не лезь к ней с этим. — Руфус еще крепче прижимает Амару к себе. Ей неясно, зачем Руфус вступается за нее: чтобы убедить в своей преданности или искупить недостаток этого качества.

— Неужели вы весь вечер будете говорить о женах и шитье? — морщит нос Друзилла. — Знала бы — позвала бы ваших отцов.

— Уверен, что Гортензий не смог бы тебе отказать, — резко отвечает Квинт. Вспомнив, какими глазами Гортензий, отец Руфуса, смотрел при встрече на Друзиллу, Амара мысленно соглашается с Квинтом. Даже Руфус смеется, не пытаясь защитить отца.

Друзилла с улыбкой кладет ладонь на плечо Квинта.

— Надеюсь, ты так же уверен в том, что я предана тебе навсегда.

Услышав это, Люций слегка кривит губы и украдкой смотрит на Друзиллу. Амара думает, что Квинт не заметит эти ужимки тайного любовника, но ошибается. Совершенно ясно, что Квинт рассержен, и Амаре на мгновение становится страшно, что гнев его выльется наружу, но он лишь сжимает Друзиллу в объятиях, целует ее и так вызывающе проводит руками по ее телу, что Люций тут же перестает улыбаться. Друзилла принимает ласки патрона и отстраняется от него. Квинт не пытается ее удержать, но его рука по-прежнему лежит на ее бедре. Он смотрит на Друзиллу с такой страстью, что всем присутствующим становится неловко.

Марку, лежащему на диване в одиночестве и, вероятно, погруженному в мысли о свадьбе, неймется.

— Кажется, мы уже услышали достаточно музыки? — говорит он, наполняя свой стакан. — Не пора ли нам пригласить девушек к столу?

— Как скажешь, — отвечает Друзилла. Она довольно бесцеремонным жестом, который, думается Амаре, может задеть Викторию, приказывает музыкантам прекратить. Люций, очевидно уже сделавший свой выбор, берет проходящую мимо Фебу за запястье, а Лаиса садится возле Марка. На долю секунды Виктория остается одна посреди комнаты. Ее потрясло, с каким явным вожделением Квинт прижимается к своей давней любовнице Друзилле.