Дом шалунов

Маруся была тиха и робка от природы, как овечка. Она во всем отличалась от своей проказницы сестры. Но у девочки было одно огромное достоинство: она никогда не лгала. Не лгала даже в шутку; даже во время игр, которые иногда требовали шуточной лжи, – даже тогда не лгала Маруся.

Как только сестра появилась в саду, Женя бросилась к ней со всех ног.

– Скажи им, Маруся, что ты видела неделю тому назад и что рассказала мне вчера утром, – произнесла она, заглядывая сестре в лицо.

Маруся покраснела. Ее большие кроткие глаза растерянно вскинулись на сестру.

– Ты хочешь знать еще раз о том, что я видела за изгородью сада? – тихо спросила Маруся.

– Да, да! – нетерпеливым хором закричали мальчики и Женя в один голос.

– Это было дней шесть тому назад, – начала своим нежным голосом Маруся, – рано утром. Все мальчики спали, спали также и Женя, и дядя, и Авдотья, и сторожа Мартын и Степаныч, и месье Шарль, и Карл Карлович – словом, все, весь пансион. Только я проснулась, потому что мне показалось, что ястреб спускается к цыплятам. Я вышла в сад и увидела двух мальчиков. Они крались осторожно по дороге прямо к большому дубу, что стоит на перекрестке двух путей, которые ведут к соседним деревням. Мне показалось очень странным, что мальчики встали в такой ранний час и крадутся, как воры. Зачем было мальчикам в такую пору идти, да еще с такой опаской, по дороге? Я стала смотреть. И что же? Они прошли с четверть версты, а может быть, и больше, подошли к дубу. Один из них вынул какую-то бумагу из кармана, другой гвозди и молоток. Они прибили листок к дереву и снова тем же крадущимся шагом пошли обратно. Когда они повернули, я хорошо разглядела их лица. Это были графчик Никс и Гога Владин.

Маруся обвела мальчиков честными, правдивыми глазами. Снова наступило молчание. Оно тянулось минуты две-три. Потом Алек Хорвадзе сурово взглянул на обоих преступников.

– Ну, что? Вы еще будете уверять, что это сделали не вы? – насмешливо обратился он к Гоге и Никсу.

– Не мы! – протянул маленький франт, готовясь огласить пансионский сад громким ревом.

– А ты что ответишь, Георгий Владин? – обратился к его приятелю Алек.

Сердитые, горевшие злыми огоньками глаза Гоги окинули толпу мальчиков недобрым и дерзким взором. Он побледнел немного. Губы его дрогнули. С коротким злым смехом, глядя куда-то в сторону, Гога проговорил:

– Ну да! Это сделал я! Так что же из этого?

– Как, что такое? Что ты сказал? – так и посыпались на Гогу со всех сторон вопросы.

– Я сделал это! – еще более сердито произнес Гога и гордым, надменным взором окинул толпившихся вокруг него пансионеров. – Я написал бумажку и прибил ее… И научил Никса помочь мне в этом… Все я, один я! Потому что я ненавижу вашего мужичонка, которому не может быть места среди нас. Здесь воспитываются граф Никс Гортанов и я, Георгий Владин, и вдруг, рядом с нами, сын каких-то мужиков! Да, мне неприятно, противно это! Я не хочу сидеть рядом с мужиком, спать с ним в одной спальне, учить с ним в классе урок и есть за одним столом. Он серый мужик, пастух, а я благородный мальчик… Да!

Но тут благородный мальчик как-то странно перекувырнулся в воздухе и отлетел в траву сажени[23] на две. Это Алек Хорвадзе схватил его за плечи и, прежде чем Гога успел опомниться, он лежал уже врастяжку на мягком газоне подле самого края дорожки. Алек стоял над ним с горящими глазами и с взволнованным от гнева лицом.

– Рыцари! – начал он дрожащим голосом. – Эти глупые мальчишки не достойны нашей дружбы. Они не рыцари больше. Мы все будем сторониться их с этого дня! Слышите? Все!.. Не сметь разговаривать с ними, играть и подавать им руку! Идем сейчас же к директору (Алек хотел сказать по привычке к «Макаке», но вовремя удержался, вспомнив про присутствие девочек, обожавших своего дядю) и расскажем ему все… И еще скажем, что лучше вовсе не ехать на пикник, чем брать с собой этих негодных, бесчестных мальчишек. Они предатели, и мы не должны иметь с ними ничего общего с этого дня. Хорошо ли вы поняли меня, рыцари?

– Поняли, Алек!

– И исполните все, что я сказал?

– Исполним все до единого слова.

– А теперь марш к директору… Мы должны ему рассказать все, – снова скомандовал Алек.

– Мы должны рассказать ему все! – эхом откликнулись двадцать мальчиков и последовали послушной толпой за Алеком.

За ними поспешили Маруся и Женя. Никс и Гога остались одни.

– А все-таки дело сделано, – произнес Гога, – и дядя этого глупого мужичонка будет знать, где искать сбежавшего Миколку.

– Да, ты удивительно умный, Гога, так все хорошо придумал! – восторженно произнес Никс. – Только вот пикника жалко! Макака ни за что не согласится нас взять с собой, когда узнает про все, – печально добавил через минуту маленький графчик.

– Велика важность, пикник! Совсем это не весело ходить по скучному лесу и натирать себе ноги о сучья! – презрительно фыркнул его приятель.

– И в конце концов быть изъеденными комарами, – мигом согласился с ним графчик.

– И еще, чего доброго, попасть на ужин волкам! – заключил торжествующе Гога.

– Конечно! Конечно! – подтвердил Никс.