Дом шелка

И вот эта кепка и сама его поза, когда я впервые его увидел, здорово вывели меня из равновесия. Полное отсутствие движения – в этом он мог вполне соперничать с пугалом, клянусь вам. Шел легкий дождь, ветерок носил его над кварталом, но человек этого будто не замечал. Глаза его были устремлены на мое окно. Могу сказать, что из них словно шел темный луч и он сверлил меня. Я смотрел на него, наверное, не меньше минуты, потом пошел завтракать. Но перед тем как приступить к трапезе, я послал слугу взглянуть, стоит ли этот человек на прежнем месте. Его не было. Слуга доложил, что на полях никого нет.

– Отдельный случай, – заметил Холмс. – Не сомневаюсь, что Риджуэй-холл – дом, заслуживающий внимания. Приезжему он вполне мог показаться достойным объектом для изучения.

– Я и сам довольствовался таким объяснением. Но через несколько дней он появился снова. Мы с женой были в Лондоне, только что вышли из театра – ходили в «Савой», – и я не сумел его как следует разглядеть. На сей раз он стоял на виду, под уличным фонарем, но сам этот фонарь отбрасывал тень на его лицо и играл роль вуали. Возможно, таковым и было его намерение.

– Но это был именно он?

– Вне всякого сомнения.

– А ваше жена его видела?

– Нет. Я не хотел ее тревожить и ничего ей не сказал. Нас ждала двуколка, и мы тут же уехали.

– Чрезвычайно интересно, – заметил Холмс. – Действия этого человека противоречат здравому смыслу. Он стоит посреди деревенских угодий и под уличным фонарем. С одной стороны, он хочет, чтобы его увидели. С другой – даже не пытается к вам подойти.

– Он подошел ко мне, – откликнулся Карстерс. – На следующий же день; я как раз приехал домой раньше обычного. Мой друг Финч оставался в галерее, он заносил в каталог коллекцию рисунков и гравюр Сэмюэла Скотта. Моя помощь ему не требовалась, к тому же после двух упомянутых встреч мне было не по себе. К Риджуэй-холлу я подъехал около трех часов, и слава богу, потому что этот негодяй собирался постучать в дверь моего дома. Я окликнул его, он обернулся и увидел меня. Тотчас же он кинулся в мою сторону, и я, уверенный, что он собирается меня ударить, даже поднял трость, чтобы защититься. Но насилие в его планы не входило. Он приблизился ко мне вплотную, и впервые я разглядел его лицо: тонкие губы, темные карие глаза, багровый шрам на правой щеке – видимо, след от недавнего пулевого ранения. Он был под воздействием алкоголя – от него пахло спиртным. Он не произнес ни слова, но поднял вверх записку и сунул ее мне в руку. И сразу же убежал – я не успел его остановить.

– А записка? – полюбопытствовал Холмс.

– Она при мне.

Галерист извлек на свет сложенный вчетверо листок бумаги и передал его Холмсу. Тот аккуратно развернул его.

– Передайте, пожалуйста, мою лупу, Ватсон.

Я исполнил просьбу, и он повернулся к Карстерсу:

– Конверта не было?

– Нет.

– Это очень важное обстоятельство. Ну-ка, поглядим…

На страничке было всего пять слов, написанных печатными буквами:

ЦЕРКОВЬ ДЕВЫ МАРИИ, ЗАВТРА, ПОЛДЕНЬ.

– Бумага английская, – заметил Холмс, – даже если сам ваш визитер приезжий. Обратите внимание, Ватсон, – написано печатными буквами. Какова, на ваш взгляд, цель?

– Скрыть собственный почерк, – предположил я.

– Возможно. С другой стороны, этот человек никогда господину Карстерсу не писал и едва ли напишет впредь – зачем ему скрывать свой почерк? Господин Карстерс, записка была сложена, когда вам ее передали?

– Нет. По-моему, нет. Я сам сложил ее позже.

– Что ж, картина проясняется. В записке идет речь о церкви Девы Марии. Надо полагать, она находится в Уимблдоне?

– На Хотхаус-лейн, – ответил Карстерс, – в нескольких минутах ходьбы от моего дома.

– В таком поведении тоже мало логики, как считаете? Человек хочет с вами поговорить. С этой целью он сует вам в руку записку. При этом молчит. Практически не произносит ни слова.

– Мне кажется, он хочет поговорить со мной наедине. Кстати, моя жена Кэтрин вышла из дома буквально через несколько секунд. Она стояла у окна гостиной, которое выходит прямо на подъездную дорожку, и все видела. «Кто это такой?» – спросила она. «Понятия не имею», – был мой ответ. «Чего он хотел?» Я показал ей записку. «Он хочет денег, – сказала она. – Я видела его из окна – настоящий разбойник. На прошлой неделе в полях разбили табор цыгане. Скорее всего, он один из них. Эдмунд, ходить на встречу с ним незачем». – «Не тревожься, дорогая, – сказал я жене, – я и не собираюсь с ним встречаться».

– Жену вы успокоили, – пробормотал Холмс, – а сами в назначенное время пришли в церковь.

– Именно, и положил в карман револьвер. Но этого типа не было. В этой церкви вообще не много прихожан, а тут еще пронизывающий холод. Час я маршировал по плитам перед входом в церковь, потом направился домой. Больше я о нем ничего не слышал, он не появлялся, но я не могу выкинуть его из головы.

– Вы знаете этого человека, – высказал предположение Холмс.

– Да, господин Холмс. Вы попали в точку. Я думаю, что знаю, кто этот человек, хотя, признаюсь откровенно, мне не вполне понятно, на каком основании такой вывод сделали вы.