Дом (СИ)

Хантер рассеянным взглядом осмотрел комнату. В комнате было по-спартански пустовато, ничего лишнего. Офисный стол с ноутбуком и принтером на нем. Тумбочка под телевизор и телевизор на ней соответственно. Диван, два кресла. Вот и все практически. Над диваном висела репродукция картины Н.Рериха. Горы какие-то. Как не странно, но именно на картинах Рериха горы были похожи на горы реальности № 39. Хантер никогда не понимал их красоты. Голые камни, снег, практически вечный холод, плюс к тому же постоянная нехватка кислорода. И как это можно любить? Там жить то, невыносимо. Это Шурави ностальгировал по своим диким горам, подумал он. Он вообще был странный тип, не то, что замкнутый или малообщительный. В их контору болтунов не брали, да и не общались они между собой вне служебных дел. Но Шурави не смотря на свой безупречный послужной список, всегда мог повести себя странно, не сообразно с логикой. После возращения с Афганской командировки, он залечил шрамы, подправил внешнюю оболочку, и был таким же невозмутимым и улыбчивым как до неё. Т. е. работа на его психическом состоянии не сказалась. Одно, но. Агент, где бы он ни был, где бы ни побывал, мало того, что не должен никому говорить не только о целях задания, а и сам забыть о командировке, и скрыть малейшие детали, которые могли бы навести на мысль о его месте пребывания. А Шурави взял, да и повесил себе на шею гильзу калибра 7,62. И она так у него на нитке и болталась, пока не получил выговор от начальства. Это обстоятельство, Хантер прочитал в личном деле Шурави, которое изучал накануне поездки.

Что-то не так было с этим делом с самого начала, не только с проколом реальностей, не только с человеком, попавшим в разрыв, не только со свидетелями происшествия страдающими аберрациями поведения, но и самим агентом Шурави. Дело воняло как вчерашний подгузник, забытый старой нянькой под ворохом вещей. Хантер бросил взгляд на окно, выходящее во двор дома. Обзор из окна плотной занавесью загораживали ветки тополя с желтеющей листвой. Свет из окна освещал вымученные засыхающие листья. Он подошел к окну. Стандартный китайский пластик. Полый пластиковый подоконник с белой пластмассовой планкой на уголке, выпирающем у балконной двери.

Хантер бесцеремонно ковырнул пальцем планку, и она легко отошла. Во внутренней полости подоконника обнаружилась тонкая пачка американских дензнаков в банковской упаковке. Вытащив её, Хантер заглянул внутрь полости надеясь обнаружить еще что-нибудь. Но ничего не обнаружил. Он задумчиво посмотрел на ламинат под ногами. Ламинат, хоть, и не первой свежести, но лежал плотно, без малейшего намека на возможную щель и тайник под ним. Можно было подвигать мебель в надежде найти что-нибудь в полу под ней. Но Хантеру было достаточно увидеть толстый ковер пыли под диваном, чтобы эту идею отвергнуть. Тогда руководствуясь чутьем, он чисто по наитию снял картину со стены. Сейфа за картиной в стене не было, но сзади, у гвоздика держащего картонную репродукцию в раме оказалась воткнута карта памяти из серии MiniCD. Есть! Вставил её в адаптер ноутбука и через три минуты тонкие брови Хантера неудержимо поползли вверх и так и остались в форме вопросительных знаков. Поскольку такие документы Хантер никак не ожидал увидеть.

***

Пепел на тонкой сигарете «Bond violet» уже опасно свесился вниз, когда Мухин аккуратным движением пальца стряхнул его в пепельницу. Из открытого окна за спиной остро пахло дождем и осенью. Но запах гари настырно кухню не покидал. Зато квартиру покинула Кошка. Как всегда, не прощаясь, хлопнула дверью, пока Мухин с незваным гостем сидели на кухне. Но судя по тому, что хлопнула она дверью сильно. Рассердилась Кошка не на шутку. Нужно будет позвонить ей и извинится, потом. Если оно будет потом…Подумал Мухин. Хотя визит киллера носил на первый взгляд вполне мирный характер. С крана журчала вода, поливая пригоревшие куски мяса на противне. Мясо конечно от этой процедуры съедобней не станет, но хоть отчистить легче будет.

— Значит, вас интересует анатомические особенности? — спросил Мухин у гостя.

— Да, — односложно ответил тот.

— Вы уж извините за банальный вопрос, но вам что, руководство не сообщило?

— Ну, во-первых, мое руководство далеко. А, во-вторых, меня интересует: Пациент, с разбитый головой, точно был мертв?

— Мертвее не бывает. Так это тоже ваш клиент? — поинтересовался Мухин, раздираемый просто кучей вопросов, готовых сорваться с языка. Вопросы возникали в его голове со скоростью близкой к скорости света. И они лезли по головам друг друга, как мужики у винно-водочного магазина «Колос» в горбачевский период. «В очередь сукины дети! В очередь!» — хотел прикрикнуть на них Валере. Тем более, что безобидностью вопросы не отличались, и нужно было тщательно следить за тем какой из них допустить сорваться с языка. А какой может стоить хозяину головы. Валерий Николаевич чувствовал себя как одинокий милиционер с дубинкой в камере полной зэков. Еще чуть-чуть и он с этой толпой не совладает.