Дом скитальцев

«Почтенные» весело согласились, что без нардиков не обойтись. Посылать за Безногим решили в поселение Водяной Крысы через три дня – за это время Нарана отпочкует Безногого. Кого посылать, кого назначить старшим, совет не решал – такие вещи обговаривали между собой Управляющие Равновесием. Люди уже приподнимались, когда Ахука попросил, чтобы за Безногим среди будущих Хранителей Памяти послали его и Адвесту.

Дхармы не было на совете, вот горе… Конечно, Колька знал, почему Ахука затеял поездку. «Приведи ко мне пришельца, он поймет меня, но тебе не передаст увиденного», – сказала Нарана.

Случай удобный – посетить ее. Без охраны они его не отпустят после покушения. Но зачем, зачем – вот вопрос! Мало им, что врага тащат в дом, так еще его, Кольку, приспосабливают к этому делу! От того, что Нарана ему напророчит, будущее все равно не изменится. А Дхармы не было, она с утра запропастилась, и Кольке было очень одиноко и хотелось сказать: «Бросьте, никуда я не поеду!»

Он этого не сказал, и совет решил послать его с Ахукой в числе Хранителей Памяти. Сам Ахука подошел к нему после совета и как ни в чем не бывало промолвил:

– Ты храбрый человек, Адвеста.

Колька на стал его упрекать и – после драки кулаками не машут – не стал отговаривать брать врага в дом. Он только спросил, не будет ли там, в поселении, неприятностей с очередными «потерявшими имя»? Ахука посмеялся и ответил, что Джаванар тоже будет в числе посланцев. Во-вторых, «потерявшие имя» лихо добрались бы и сюда, к кузницам, если бы захотели. В-третьих же, Нарана из поселения Водяной Крысы здорова и понимает бесполезность единичных воздействий. Как раз она и предупредила Ахуку о возможных покушениях на пришельца.

Что ж, понимает так понимает… Они молча дошли до берега. Кольке не хотелось спрашивать, почему Ахука поставил его перед свершившимся фактом. Но у реки Наблюдающий Небо сам заговорил об этом.

– Я колебался, Адвеста. «Следует ли человеку знать о своем будущем?» – думал я и не мог решиться. На совете же…

– Понимаю, – сказал Колька. – Следует или не следует, а узнать хочется. Но ты помнишь слова Нараны? «Тебе не передаст увиденного»…

– Помню. Если ты посчитаешь молчание необходимым…

– Понимаю, – снова сказал Колька.

Если будущее скверно, совсем скверно – вот тогда он будет молчать, и будет ясно почему. В молчании тоже содержится информация.

– Мы увидимся через три дня, – сказал Ахука. – Прохладного полудня!

Он еще раз улыбнулся Кольке и убежал – влево по берегу, к новому питомнику птиц Рокх, – тонкая, легкая фигурка скрылась в хаосе бурых скал. Колька некоторое время смотрел, как ветер завихряется между глыбами, гоняет пыль, потом отправился искать Дхарму. Не нашел. Бродил по поселку, слушал песни. Приласкал Тана, который сидел в тоске у дома Ахуки, – опять хозяин улетел, ах ты, бедняга… Зверь пошел за ним, изнывая от одиночества, и вдвоем они прибрели снова на берег и натолкнулись на Джаванара. Охотник сидел на верхней точке косогора, перед телескопчиком.

Почему-то, увидев его, обезьяна заскулила, заметалась – Джаванар обернулся и прикрикнул: «К жилищу, серый! Наверх и к жилищу!» С обычной покорностью Тан вскарабкался на дерево, перепрыгнул, скрылся из вида.

– Хороший зверь у Ахуки, – сказал Охотник. – Смышлен и послушен. Что же, отправимся за Безногим, Наблюдающий Небо?

– Приходится, – сказал Колька. – Почему ты отослал обезьяну?

– Там малоголовые. – Джаванар захохотал, когда Колька оглянулся на кузницы. – На берегу за Рагангой, Адвеста! Левее скалы, похожей на сидящего коршуна.

– Не вижу…

– Э-э, посмотри в трубу, маловидящий!

…Был странный день – заработал токарный станок, задул прохладный муссон, предвестник дождей, и решили ехать за Нараной, и впервые человек двадцатого века увидел воочию своих предков. Но, установив трубу на резкость и прижимая глаз к мягкой окантовке окуляра, Колька ощущал: было… Такое уже было – красный песок, грань скалы, тень, у самой воды стоят обезьянолюди, двое, мужчина левее, женщина правее.

…В круглой рамке тени они стояли, как будто одни на всей Земле. Как Адам и Ева. Они были одинаковые. Мужчина весь был покрыт серой шерстью, у женщины свисала до брюха безволосая сплюснутая грудь, но все же одинаковые, как кегли равного размера, они стояли и одинаково мрачно, пристально всматривались в дымы кузниц. Потом самец открыл пасть, показал черно-желтые резцы – зевал или кричал, кто мог разобрать, но было это, было, и не в мифической прапамяти, а так – было, и все…

Он встряхнулся. Было, не было! И в этот момент обезьянолюди исчезли. Мелькнули тени, осыпались камешки, и берег опустел.

– Понравились тебе родичи, Адвеста?

– Да уж, хороши, – сказал Колька. – Таковы, значит, малоголовые.

– Трех пород они, – довольно мрачно ответил Охотник. – Эти – опаснее всех. Да-да, опасней, чем крии, ибо живут стадами… Ты видел, даже боевая обезьяна их боится.

– Боится? Они же большезубых тигров не боятся!