Дом скорпиона

Матт плохо понимал слово «одолжили». По его представлениям, оно означало, что ты кому-то что-то даешь на время. Но это значит, что тот, кто «одолжил» его Селии, может когда-нибудь потребовать его обратно.

— Уж поверь мне на слово, ми вида, все дети в Большом доме — отъявленные негодники,— охотно пустилась в рассказ Селия.— Ленивые, как коты, и такие же неблагодарные. Переворачивают все вверх дном и заставляют горничных убирать за ними. Работаешь как проклятая, готовишь необыкновенные пирожные с сахарными розочками, фиалками и зелеными листиками, а «спасибо» из них и клещами не вытянешь — никакой благодарности! Набьют свои самодовольные рты и заявят, что на вкус хуже глины!

Селия нахмурилась. Видимо, этот случай произошел совсем недавно.

— Их зовут Стивен и Бенито,— напомнил Матт.

— Бенито — самый старший, ему семнадцать. Вот уж кто дьявол во плоти! Ни одной девчонке на фермах прохода не дает. Но ты об этом не думай, ми вида,— это дела взрослые, скучные... В общем, Бенито вылитый отец, то есть пес в человечьем обличье. В этом году он уезжает в колледж, и я рада, что больше его не увижу.

— А Стивен? — терпеливо спросил Матт.

— Он чуточку получше. Иногда мне даже кажется, что у него есть душа. Он водится с дочками Мендосы — девочки вроде неплохие, хотя одному богу известно, что они здесь делают, среди нашей-то своры.

— А как выглядит Стивен? — Матту ужасно хотелось узнать, как звали детей, приходивших к его окну.

— Ему тринадцать. Довольно крупный для своих лет. Волосы песочного цвета. Голубые глаза...

«Наверно, это он и есть»,— подумал Матт.

— Как раз сейчас семейство Мендосы гостит в Большом доме. Эмилии тоже тринадцать, очень красивая девочка, черноволосая с карими глазами.

«Наверно, это та самая»,— решил Матт.

— У нее хоть манеры хорошие. Мария, сестра ее, примерно одних с тобой лет, так она водится с Томом. Хотя как сказать — водится! То и дело рыдает горькими слезами.

— Почему? — спросил Матт.

Ему нравилось слушать про проделки Тома.

— Том в десять раз хуже, чем Бенито! Глазки свои распахнет широко, большущие такие, невинные — кому угодно в душу залезет. Все ему умиляются, но только не я! Сегодня он дал Марии бутылку лимонада. «Последняя,— говорит,— холодная, специально для тебя припас». И знаешь, что в ней было?

— Что? — Матт замер в предвкушении.

— Да язык прямо не поворачивается сказать! Написал он туда — можешь себе представить?! И крышечку, мерзавец, на место приладил! Ох как же она плакала, бедняжка! Никак уму-разуму не научится...

Внезапно из Селии будто весь воздух выпустили. Она широко зевнула и прямо на глазах у Матта покачнулась от усталости:

— Прости, чико. Когда колодец пуст, его уже не наполнишь.

Матт ополоснул тарелки и сложил их в посудомоечную машину, а Селия тем временем приняла душ. Она вышла из ванной в бесформенном розовом халате и, взглянув на убранный стол, сонно кивнула.

— Ах ты, мой маленький помощник!

Она взяла Матта на руки и отнесла в постель. Как бы Селия ни уставала — а иногда она от изнеможения буквально валилась с ног,— этот ритуал они соблюдали всегда. Она накрыла Матта одеялом и затеплила лампадку перед изваянием Святой Девы Гвадалупской. Эту статуэтку она привезла из родной деревни в Ацтлане. Ноги Девы покоились на пыльных гипсовых розочках, увитое каскадом искусственных цветов платье было закапано воском, но лицо светилось все той же божественной мягкостью, что и в спальне у Селии много-много лет назад.

— Я буду в соседней комнате, ми вида,— шепнула женщина, целуя Матта в макушку.— Если станет страшно, позови...

Вскоре дом затрясся от храпа. Для Матта этот звук был привычен, как далекие раскаты грома над горами, и ничуть не мешал спать.

— Стивен и Эмилия,— прошептал он, словно пробуя эти имена на вкус.

Он понятия не имел, что скажет детям, если они придут еще раз, но решил во что бы то ни стало познакомиться с ними. Даже заготовил несколько фраз: «Привет, меня зовут Матт. Я здесь живу. Хотите пораскрашивать картинки?»

Нет! Так говорить нельзя — ведь раскраски и карандаши украдены...

«Хотите поесть?» — но еда, может быть, тоже украдена... «Хотите поиграть?» Вот это хорошо... Может быть, Стивен и Эмилия что-нибудь ему ответят, и Матту не придется думать дальше.

— Меня зовут Матт... Хотите поиграть? Я здесь живу... Хотите поиграть? — шептал он, закрывая глаза.

Над ним в колеблющемся пламени свечи покачивалось доброе лицо Святой Девы Гвадалупской.

3 Собственность семейства Алакран

Утром Селия ушла, и Матт провел целый день, ожидая детей. Перед закатом, когда надежда почти оставила его, он услышал голоса. Они приближались. Матт подбежал к окну.

— Вот он! Видишь, Мария, я же говорила, что не вру! — Это была Эмилия. Ее рука лежала на плече девочки помладше.— С нами он не хочет разговаривать, может, хоть тебя не испугается.

Эмилия подтолкнула девочку вперед. Мария решительно шагнула к домику.

— Эй, мальчик! — закричала она, барабаня кулачками по оконной раме.— Как тебя зовут? Хочешь поиграть?