Дом смерти

О Джули Маккендрик он думал постоянно. Работать было жарко, ходить в школу тоже. Но жара ни капельки не мешала думать о Джули и о том, что она может питать к нему взаимную симпатию. Он так глубоко погрузился в собственный мир, что не заметил, как тихо на улице. Не заметил, что нет детей, что они не сидят на тротуарах и не носятся на велосипедах по округе. Билли с рефератом испарились. Осталась только Джули. Интересно, то, что он к ней испытывает, и правда любовь? Или она просто самая симпатичная девушка в школе? А вдруг повезет, и он ее поцелует? Или даже засунет руки в лифчик… От одной только мысли об этом во рту пересохло, а сердце бросилось вскачь. Что он почувствует? Даст ли завтрашняя вечеринка ответы на все эти вопросы? Даже заметив у дома фургон, на том самом месте, где, возвращаясь с работы, парковался отец, он не сумел сложить два и два. Пока не услышал, как плачет мама. Но было уже поздно. И слишком жарко, чтобы бросаться наутек.

Глава 2

— Ставлю на близнецов, — Луис косится на меня. — Все еще принимаешь ставки, Тоби?

Мы завтракаем. По звонку все спустились вниз в обшитое деревянными панелями помещение. Наверное, когда-то это была огромная гостиная, а теперь — наша столовая. В резном каменном камине я ни разу не видел огня. О том, что здесь кто-то жил, свидетельствуют видавшее виды бордовое бархатное кресло у стены и яркие пятна на выцветшей желтой краске, где когда-то, видимо, висели картины. На мгновение сквозь плотные облака пробивается солнечный свет и льется в столовую через большие окна. В ярких лучах танцуют пылинки. Ощущать тепло на лице приятно. Я пью чай, в который раз задаваясь вопросом, не подсыпают ли нам что-нибудь в утренние напитки. Слышал, мужикам в тюрьмах дают какие-то лекарства, чтобы отбить охоту драться и трахаться.

Луис ест сэндвич с яйцом. Тост недожаренный, яйцо тоже. Слишком жидкое. Белок с желтком капают Луису на футболку, но ему, похоже, до лампочки. Мы сидим за своим столом, который стал нашим с самого приезда. Новыми привычками обзаводишься быстро. Всего столов шестнадцать, но заняты только восемь, по числу занятых спален. С парнями из других комнат мы теперь общаемся мало, хотя нас осталось всего двадцать пять. Девочки, Гарриет и Элеонора, сидят у дальней стены. Не знаю, сколько им лет. Элеонора еще маленькая. Гарриет постарше, но посмотреть там не на что. Невзрачная, помешанная на книгах. Губы вечно надутые, будто она постоянно чем-то недовольна. Обе держатся особняком. Чаще всего я о них вообще забываю.

— Ага, — отвечаю я Луису. — На которого ставишь?

— Я их не различаю. На того, который старается не шмыгать носом. Это Эллори или Джо? Короче говоря, он уже несколько дней пытается скрыть, что заболел.

Близнецы живут в седьмой спальне, а в седьмой, как и в нашей, пока что все на месте. Между нами возникло негласное соревнование — какая из спален дольше других продержится без потерь. Лично я слежу только за седьмой. Смотрю на стол напротив нашего и понимаю, что Луис прав. Один из двух абсолютно одинаковых долговязых прыщавых пацанов украдкой вытирает нос тыльной стороной ладони. Платка у него нет, на салфетки, которых полно на каждом столе, он не обращает внимания. Я присматриваюсь. Трудно сказать наверняка. Симптомы могут быть какие угодно.

— Принимается. Две смены на посуде?

— Идет, — улыбается Луис. — И удваиваю. Сразу за первым крышка и второму.

— Чего вдруг? — Уилл возвращается за стол со второй миской овсянки. Может, он и мелкий, но ест больше, чем любой из моих знакомых. — Потому что они друг друга знают?

— Нет. Это наука. Они идентичны. Если симптомы появятся у одного, то в скором времени появятся и у второго. Чистая генетика, в конце концов.

— А-а, ну да, — сразу соглашается Уилл.

— Кстати, я тут кое о чем вспомнил. — Луис встает из-за стола. Яйцо все еще капает с подбородка.

Не успеваю я сообразить, что происходит, как он уже у стола седьмой спальни и во все зубы улыбается Джейку.

— Твою мать, — бормочу я себе под нос.