Дом сна

Кроме того, он уже час как должен находиться в постели.

11

психоаналитик: Опишите свои чувства к Роберту.

пациент: Это был единственный человек, с кем я была совершенно откровенна. Я ему доверяла и… чувствовала, что могу рассказать ему все.

психоаналитик: И все же он не стал вашим любовником?

пациент: Нет. Он мне был словно сестра. То есть брат.

психоаналитик: Вы сказали – словно сестра.

пациент: Я хотела сказать – брат.

психоаналитик: У вас есть братья и сестры? Вы никогда о них не говорили.

пациент: Есть одна сестра. Она на восемь лет старше меня, эмигрировала, когда мне было всего тринадцать. Ее решение оказалось внезапным.

психоаналитик: Насколько я понял, и Роберт внезапно исчез из вашей жизни?

пациент: Совершенно внезапно.

психоаналитик: Что ж, мы продвигаемся вперед.

* * *

С тропинки, бежавшей вдоль скалы, они видели Терри – он сидел в своей комнате у окна, склонившись над письменным столом, свет лампы сиял сигнальным огоньком маяка. Они помахали Терри, но он то ли не видел их, то ли не пожелал откликнуться.

Они двинулись дальше. Время от времени Роберт осмеливался посмотреть в глаза Саре, но не только потому, что ему хотелось в них смотреть (он никогда от этого не уставал), но еще и потому, что хотел упомянуть глаза Сары в своем стихотворении, но не знал, как их описать.

В твоих таких-то и таких-то глазах я подглядел…

В… ласковых и нежных? Теплых и сияющих? Чистых и живых? Здоровых и бодрых?

Нет, все не то. Роберт попробовал выкинуть эти мысли из головы и сосредоточиться на голосе Сары – она говорила о какой-то тряпке, которую недавно купила Вероника и которая, похоже, Саре не нравилась; еще она говорила о каком-то письме, полученном Вероникой, которое та спрятала, отказавшись обсуждать его содержание. Сару явно расстраивало и то и другое. Роберт изо всех сил старался понять, почему ее так завели эти мелкие события.

– Ты кому-нибудь уже рассказывала? – спросил он.

– Нет, конечно. Ты единственный, с кем я могу поговорить. Кому еще я могла сказать?

– Например, Терри.

Сара невесело рассмеялась.

– Я не в силах заставить его слушать, если только речь не идет о каком-нибудь фильме. Ты ведь ему не расскажешь?

– Конечно, нет, – ответил Роберт.

– Я знаю, как вы близки.

Он снова посмотрел ей в глаза. Голубые они или серые? Определенно, голубые.

В твоих голубых и каких-то там глазах…

Они перелезли через низкую стену и подошли к тому месту, где тропинка раздваивалась. Одна вела вдоль обрыва в город примерно в двух милях. Другая – к шоссе, где можно было сесть на автобус. Они решили, что пешком идти слишком поздно, и направились к дороге.

Голубые незабвенные глаза?

Нет, это горы голубые и незабвенные, но не глаза. Да и к тому же они скорее серые, чем голубые.

– Наверняка это все пустое, – сказал он.

– Ты прав. Видимо, я принимаю слишком близко к сердцу.

– Да и вообще: она всего лишь купила себе какую-то одежду, не спросив твоего мнения. В этом нет ничего ненормального.

– Да, но речь идет о костюме, Роберт. О жутком, чопорном, официальном костюме. Она знает, что меня тошнит от подобной одежды.

Именно вот такие мелкие подробности давались Роберту особенно тяжело. Мысль, что Сара с Вероникой даже одеваются, чтобы угождать вкусам друг друга, доводила до белого каления, и он не удержался:

– Но это же такая ерунда, правда?

– Нет, Роберт, совсем не ерунда. – Вся ее природная резкость, которая так страшила и так притягивала его, вырвалась наружу. – Это симптом. Это знак, что мы отдаляемся друг от друга. Я вложила в эти отношения все, что у меня было, и если они разрушатся… Не знаю, что я сделаю.

– Уверен, что ничего страшного не…

– Знаешь, Роберт, это вовсе не прихоть. Мы сейчас говорим о моем будущем. Для меня решение встречаться с Ронни было очень-очень серьезным. Самым серьезным в моей жизни.

– Знаю. Я знаю.

В твоих серых, задумчивых глазах…

Задумчивых? Умных? Чем больше он размышлял, тем менее пригодными казались все эти слова.

– Дело ведь вовсе не в этом дурацком костюме, – продолжала Сара. – Мы сейчас почти не разговариваем. Все мои планы насчет следующего года… Похоже, они совсем ее не интересуют.