Дом среди сосен

— Положь. Не твое. Понял? — Стайкин показал Беспалову автомат. Беспалов зажмурил глаза и быстро пополз за Войновским.

Шестаков задумчиво смотрел им вслед и с наслаждением курил цигарку.

В двенадцати километрах от этого места, к югу от Елань-озера, на опушке осиновой рощи стояла дальнобойная немецкая батарея, состоящая из двух пушек-гаубиц калибра 207 миллиметров. Командир батареи находился в одном из блиндажей на берегу, откуда он наблюдал за разрывами снарядов и передавал команды на огневую позицию.

— Правее ноль-ноль-два, — сказал командир батареи. Команда пошла по телефону. «Правее ноль-ноль-два», — повторил солдат-связист, пожилой, вислоусый крестьянин из Баварии. «Правее ноль-ноль-два!» — крикнул лейтенант Кригер, круглолицый белобрысый юноша, командир огневого взвода. Недавний выпускник офицерской школы Кригер только что приехал на фронт. Он был полон идеалов и мечтал сражаться с русскими. «Правее ноль-ноль-два», — повторил вслед за Кригером наводчик и осторожными движениями маховичка довернул ствол. Два солдата-подносчика подтащили на носилках огромный тупоносый снаряд, заряжающий и его помощник ловко подхватили снаряд в четыре руки и вставили его в казенную часть. Заряжающий хлопнул затвором и поднял руку. Наводчик еще раз проверил положение прицела и сказал: «Готово».

Таким же образом были исполнены команды: «Готово» и «Огонь». И под конец лейтенант Кригер восторженно крикнул: «Огонь!» — наводчик раскрыл рот и дернул шнур. В тот же миг опушка рощи окуталась огнем, оглушительным грохотом, едким молочным дымом. Огонь и газы вытолкнули снаряд из мрачного ствола, и он ушел под крутым углом к плоскости земли. Снаряд летел, ввинчиваясь в воздух и оставляя длинный, ноющий звуковой след.

Снаряд летел в сторону озера, на льду которого лежали русские. Пройдет почти минута, прежде чем он долетит туда. Одна минута чьей-то жизни.

Капитан Шмелев лежал на прежнем месте, чувствуя жгучий стыд оттого, что опять пришлось убегать от пулеметов и показывать немцам спину. Всем телом — похолодевшей спиной, горящими щеками, кончиками пальцев — он переживал это болезненное чувство стыда и никак не мог прогнать его от себя. Тонко пропищал телефонный аппарат, но Шмелев даже не повернул головы. Наконец он приподнялся и стал смотреть на Плотникова. Тот лежал, как его уложила пуля: лицом вверх, широко раскинув руки. Лицо стало совсем белым, щеки впали и натянулись. Тут же валялся брошенный щиток от пушки. Шмелев вспомнил последние слова, сказанные Плотниковым: «Вот если бы каждому такой щиток...» Он лег головой к Плотникову и задумался над словами погибшего друга. Разве возможно достать столько щитков, чтобы прикрыть всех живых? Дерзкая мысль пришла ему в голову, но он тут же отбросил ее...

В двух километрах восточнее Шмелева, на левом фланге находился старший лейтенант Обушенко. Рядом с Обушенко со сложенными на груди руками лежал майор Клюев. Обушенко перевернулся на живот, подполз к телефону. Шмелев не отвечал, хотя Обушенко много раз нажимал зуммер. Тогда Обушенко подвинул к себе второй аппарат.

— Ельников? — спросил он.

Ельников, замещавший убитого командира роты, ответил, что он слушает.

— Ельников, — сказал Обушенко, — слышишь меня? Немедленно сдавай роту и ко мне. Понял? Назначаю тебя моим начальником штаба. Три минуты, понял? Чтобы через три минуты были у меня. Ты теперь мой начальник штаба — и чтобы никаких разговоров. Понял?

Между Обушенко и Шмелевым лежали на льду солдаты — в трех-четырех метрах один от другого, чуть дальше или чуть ближе к берегу, и тела их как бы образовывали на льду прерывистую зигзагообразную линию, которая называлась цепью.

Немецкий фугасный снаряд летел в эту цепь. Он уже дошел до верхней точки траектории и начал снижаться, набирая скорость и воя все пронзительней.

Войновский продолжал ползти вдоль цепи. Беспалов полз за ним и то и дело тыкался каской в валенки Войновского. Тогда Войновский оборачивался и сердито дрыгал ногой. Третьим полз Стайкин, время от времени подталкивая Беспалова под коленку стволом автомата, отчего тот принимался ползти быстрее и снова натыкался на Войновского.

Войновский полз и думал о том, что через минуту они доползут до позиции противотанкового ружья, и он сделает несколько замечательных выстрелов. Первым выстрелом он убьет снайпера на колокольне, а следующими — по амбразурам — выведет из строя все вражеские пулеметы. Тогда цепь поднимется в атаку, и они захватят берег.

Беспалов снова ткнулся ему в валенок, и Войновский сердито дрыгнул ногой.

В пятидесяти метрах позади цепи, неподалеку от позиции противотанкового ружья лежал пулеметчик Маслюк. Во время последней атаки Маслюк, поддерживая цепь огнем пулемета, выпустил три ленты; ствол пулемета раскалился до такой степени, что вода в кожухе закипела. Маслюк прижался к пулемету, чувствуя сквозь одежду приятную теплоту ствола, согреваясь и думая о том, что сейчас он согреется, возьмет котелок, пробежит к воронке, чтобы набрать там воды и залить кожух пулемета.