Дом страха

Ханна посмотрела на робко улыбающуюся девчонку. Эбигейл была в том неуклюжем возрасте, когда различные части тела растут, не договариваясь друг с другом. Ступни у нее были большие, руки длинные, но личико сохраняло детские черты, с щенячьим жирком на щечках. Золотисто-каштановые волосы опускались чуть ли не до самого копчика. По бокам от нее стояли Наамит и Рон, гордо ухмыляясь в объектив.

Ханна набрала центральную диспетчерскую со своего телефона. Ответ на звонок поступил практически мгновенно.

– Отдел полиции Гленмор-Парка, у телефона Кэндис.

– Кэндис? Это Ханна.

– О, привет, Ханна! – жизнерадостно отозвалась Кэндис. Всем сотрудникам отдела нравилось, когда она оказывалась за пультом – сообразительная, быстрая, славная.

– Послушай, у меня тут пропавший ребенок. Эбигейл Лисман, двенадцать лет, вышла из дома где-то между семью и девятью вечера, до сих пор не вернулась.

– Ладно, давай описание и адрес.

– Лаветта-уэй, двадцать три. Рост около пяти футов, европейская внешность, светло-каштановые волосы. С ней может быть еще одна девочка, примерно того же возраста, зовут Грейси… – Она бросила взгляд на Наамит.

– Дарем, – подсказала та.

– Дарем.

– Ладно, нет проблем, Ханна, сейчас передам патрульным.

– Спасибо. – Детектив отключилась. Оставалось надеяться на то, что кто-то из патрульных отыщет Эбигейл и привезет ее домой, предварительно напугав до усрачки. Чтобы неповадно было потом смываться вот так из дому. С детишками такое регулярно происходит. Ханна была озабочена, но особо не переживала.

– Поезжу немного по округе, – сказала она. – Может, и сама ее найду.

– Ладно, спасибо тебе огромное…

Но тут слова Наамит перебил телефонный звонок. Она бросилась к своей сумочке, порылась в ней и вытащила мобильник.

– Алло? Да? – Пару секунд послушала, глаза ее распахивались все шире. – Нет. Здесь ее тоже нет. Мы уже звонили в полицию, их сотрудница уже у нас. Мы никак не могли до вас дозвониться, Рон ездил к вам, и… – Она ненадолго примолкла, кивая, потом встретилась взглядом с Ханной. – Нет, конечно. Я ей передам. Да, пожалуйста.

Наамит отложила телефон.

– Это Карен – мама Грейси, – объяснила она дрожащим голосом. – Они ходили на День святого Патрика. Грейси тоже пропала и до сих пор не отвечает на звонки. Ее родители уже едут сюда.

– Сейчас позвоню напарнику, – сказала Ханна, кивнув.

Вот теперь она действительно распереживалась.

Глава 2

Бернард Глэдвин всем сердцем любил своих детей. Больше ничего на свете его так не заботило. Тем не менее они отнюдь не стремились упростить ему жизнь. И их было слишком уж много.

Пока их было всего двое, он неплохо с ними управлялся. С двумя детишками много чего можно сделать. К примеру, можно рассказывать одному сказку, в то время как его жена Кармен играет со вторым. Один родитель против одного ребенка – честная игра.

Вообще-то это представлялось настолько посильной задачей, что они с Кармен решили: третий ребенок – это просто отличная мысль.

Дело в том, что Бернард не понимал, что трое – это уже слишком, только пока они не завели этого третьего, – а в тот момент уже не вернешь младенца в магазин, точно? Теперь, с тремя, он мог рассказывать одному сказку, в то время как его жена Кармен играла со вторым, а третья тем временем ставила дом на уши: втыкала вилки в электрические розетки, пыталась поджечь на себе одежду и выбрасывала игрушки брата в унитаз. Все это напоминало работу циркового жонглера, которую Бернард так пока и не освоил. И подозревал, что никогда и не освоит.

Теперь они с Кармен пытались разобраться с другой непростой ситуацией – сексом. Все-таки неплохо заниматься этим делом время от времени. Но у детей было другое мнение по этому вопросу, особенно у Рори, пребывающего в младенческом возрасте. Похоже, у младшенького резались зубки, хотя никаких наглядных свидетельств тому пока не наблюдалось. Рори не знал, как сказать: «У меня режутся зубки, пожалуйста, помогите!» – или еще хоть что-нибудь, раз уж на то пошло. Просто просыпался каждый час или два и истерически орал, напрочь отказываясь угомониться. Кармен говорила, что дело просто в зубах. Но временами Бернард подумывал: уж не является ли этот младенец воплощением зла? Иногда он подмечал в глазках Рори злобный огонек – такой, который до сих пор видел лишь в глазах у психопатов.

Секс практически недоступен, когда знаешь, что в любой момент тебя прервет орущее дитя. Наверное, это был невольный рефлекс, призванный сократить уровень конкуренции. «Никакого секса» означало «больше никаких мелких братьев и сестер». Бернарду хотелось сообщить Рори, что тому не о чем беспокоиться. Больше братьев и сестер у него не будет. Никогда. Не будет, пока от Бернарда в этом доме еще хоть что-то зависит.

Хотя нынешний вечер выглядел многообещающе. Рори проспал без просыпу целых три часа подряд, а Джина с Томом вроде как не намеревались что-нибудь отчебучить. Перед Бернардом забрезжил лучик надежды.