Дом стрелы

Джим Фробишер вспомнил, что с тех пор, как Ано ворвался в комнату Отеля де Бребизар, Бетти ни разу не взглянула на него. Поднявшись, он взял шляпу и трость.

– Передав эту историю мосье Бексу, я должен вернуться с ней в Лондон в своему партнеру, – сказал Джим. – Поэтому я хотел бы знать все детали. Когда вы впервые заподозрили Бетти Харлоу?

– Могу сообщить вам и это, – кивнул Ано. – О, не благодарите меня! Едва ли я был бы так разговорчив, если бы не испытывал уверенности в вердикте, который вынесут в суде. Я посвящу вас в подробности, которые вам еще неизвестны, но не здесь. – Он посмотрел на часы. – Уже начало первого! Что, если нам снова подняться на Террасную башню Филиппа Доброго? Возможно, мы опять увидим Монблан. Берите ваши записки, и отправимся туда.

Глава 26 Фасад церкви Богоматери

Им повезло во второй раз. На небе не было ни облачка, и высокая серебристая вершина четко виднелась на голубом фоне. Ано закурил одну из своих черных сигарет и неохотно отвернулся от притягательного зрелища.

– В этом деле были допущены две колоссальные ошибки, – заговорил он. – Одну из них в самом начале сделала Бетти Харлоу, а другую в самом конце – я, причем из двух ошибок моя наименее простительна. Давайте начнем с начала. Итак, мадам Харлоу умерла естественной смертью, она похоронена, и Бетти Харлоу наследует ее состояние. Борис Ваберский просит у нее денег, но она, как он выразился, отмахивается от него. Однако через неделю ей приходится горько пожалеть об этом, ибо Ваберский взрывает свою бомбу, заявляя, что мадам Харлоу отравлена своей племянницей. Вообразите чувства Бетти, когда она слышит об этом! Конечно, обвинение выглядит нелепо, но ведь оно правдиво. Еще совсем недавно Бетти была в полной безопасности, а теперь ее голова уже еле держится на шее! Бетти Харлоу допрашивают в кабинете магистрата, однако у него нет никаких улик против нее. Все будет в порядке, если она не сделает ошибки. Но Бетти вполне может ее сделать, так как она смертельно напугана. Опасность исходит не от доказательств, которые может предъявить Ваберский, а от нее самой. Через два дня она пугается еще сильнее, узнав, что Ано вызвали из Парижа. Поэтому Бетти Харлоу совершает ошибку – отправляет телеграмму вам в Лондон.

– А почему это было ошибкой? – осведомился Фробишер.

– Потому что я сразу же спросил себя: «Откуда Бетти Харлоу знает, что вызвали Ано?» Конечно, я поднял шум из-за болтливости кого-то из моих коллег в Дижоне, но не верил в такое объяснение. В первую очередь меня заинтересовала сама мадемуазель Бетти. Когда мы прибыл! – в Дижон, вы сообщили ей, что показали мне эту телеграмму.

– Да, – признался Джим, – сообщил. Помню, что она ухватилась за подоконник, словно стараясь удержаться на ногах.

– Но она быстро взяла себя в руки, – отозвался Ано. – Бетти Харлоу нужно как-то объяснить мне эту телеграмму, но она не может сказать, что Морис Тевне предупредил ее о моем приезде. Поэтому, когда я спрашиваю ее, не получала ли она одно из анонимных писем, которые, как вы помните, были подлинной причиной моего приезда в Дижон, она сразу же отвечает: «Да, я получила одно в воскресенье утром, где сообщалось, что мосье Ано приезжает из Парижа, чтобы заняться этим делом». Но я знаю, что это ложь, так как до воскресного вечера не возникал вопрос о моем приезде. Я прошу показать мне письмо. Мадемуазель Бетти не говорит, что уничтожила его, дабы я не заподозрил, что она вовсе не получала никакого письма. Напротив, она заявляет, что письмо в опечатанной «Сокровищнице», отлично зная, что может написать его и подложить туда, воспользовавшись потайным ходом из Отеля де Бребизар, прежде чем снимут печати. Но чтобы оказаться там, письмо должно было прийти не позже чем в воскресенье утром, так как именно тогда опечатали комнаты. Бетти не знала, когда именно возникло предложение обратиться ко мне за помощью. Она ответила наугад, по я понял, что это ложь, и еще сильнее заинтересовался Бетти Харлоу.

Детектив умолк, так как Джим с ужасом уставился на него.

– Значит, это я навел вас на ее след? Я, который приехал защищать ее? – воскликнул он. – Ведь именно я показал вам телеграмму!

– Это бы не имело значения, мосье Фробишер, если бы Бетти Харлоу была, как вы считали, невиновна. – серьезно ответил Ано. – После моей первой беседы с ней я прошелся по дому, покуда вы с Бетти разговаривали в библиотеке. В гостиной мадемуазель Энн я обнаружил кое-что, заинтересовавшее меня с первого взгляда. Как вы думаете, что это? – Детектив надеялся, что его загадка отвлечет Джима от самобичевания, и в какой-то степени добился успеха.

– Могу догадаться, – с подобием улыбки отозвался Фробишер. – Это был трактат о строфанте.