Дом свиданий

В следующей сцене оба они шагают по широким величественным ступеням. Глаза молодой женщины вновь опущены, голова наклонена; поднимаясь всё выше и выше, она слегка поддерживает подол белого, необычайно широкого платья, чтобы край его не касался чёрно-красного ковра, прижатого на каждой ступени медным прутом, который крепится сбоку толстыми кольцами и заканчивается с каждой стороны небольшой стилизованной шишкой. Мужчина идёт чуть позади, не сводя с дамы безразличного, страстного, холодного взгляда, охватывающего всю её фигуру, от крохотных ножек в туфельках на тонком каблуке до склонённой шеи и атласной кожи обнажённых плеч, которые блестят, когда женщина проходит под канделябрами в форме тирсов, равномерно освещающими лестничные пролёты. На каждой площадке стоит слуга-китаец, застывший в неестественной и слишком вычурной позе — не отличить от тех фигурок из слоновой кости, что продаются в антикварных лавках Колуна: у одних плечо высоко поднято, локоть выдвинут вперёд, согнутая рука и растопыренные пальцы прижаты к груди, у других скрещенные ноги или вывернутая шея, чтобы иметь возможность наблюдать за чем-то, не поворачиваясь всем телом. Взгляды прищуренных глаз пронзают тех двух, что поднимаются по ступеням. С точностью часового механизма слуги один за другим невероятно медленно поворачивают свои восковые лица слева направо и смотрят проходящим вслед, а те, глядя прямо перед собой, идут между канделябрами и вертикальными столбиками, поддерживающими перила, неторопливо ступая по толстому ковру в чёрных и красных полосах, прижатому на каждой ступени медным прутом.

И вот они в комнате, напоминающей покои восточных дворцов, где тусклым светом горят маленькие лампочки под абажурами, красновато мерцают в углах, а большая часть комнаты тонет в полумраке. Как, например, то место у самого входа, где стоял сэр Ральф, закрыв за собой дверь и повернув ключ в массивном, выполненном в стиле барокко замке. Прислонившись спиной к тяжёлой деревянной створке, словно защищая вход, сэр Ральф осматривается, глядит на кровать с резными столбиками по краям, на чёрное атласное покрывало, на пушистые ковры и всевозможные инструменты, изысканные и совсем варварские, которые молодая женщина — также стоя неподвижно, но в более освещенном месте — старается не замечать, не отрывая взгляда от пола.

Безусловно, в этот момент краснолицый толстяк и начинает рассказывать о каком-то из этих инструментов, но слишком тихо и как раз в ту минуту, когда представление на сцене после короткой паузы возобновляется. Служанка-евроазиатка делает шаг вперёд. Властное «Взять!» сопровождается жестом левой руки, направленной на живот японки и подсказывающей псу, какую часть одежды он должен сейчас сорвать. Круг яркого света падает на указанное место. С этой минуты в опустившейся на зал тишине слышны только короткие команды, отдаваемые почти невидимой служанкой пронзительным шёпотом, глухое рычание чёрного пса да иногда вздох трепещущей жертвы. Когда японка совсем обнажена, в зале раздаются негромкие аплодисменты, чуть отставшие от мгновенной реакции прожектора. Молоденькая актриса делает три танцевальных шага к рампе и кланяется. Показанное представление, традиционное в некоторых областях Китая, встретило, как обычно, тёплый приём у собравшихся сегодня английских и американских гостей леди Авы.

Служанка-евроазиатка (если не ошибаюсь, её зовут Ким), не сделала, как и пёс, ни одного движения, хотя последние аплодисменты в зале уже стихли. Она напоминает витринный манекен, который держит на поводке огромную, выполненную в натуральную величину собаку с открытой пастью, чуть присевшую на лапы и навострившую уши. Без малейших эмоций смотрит служанка на обнажённую девушку, которая вернулась на прежнее место у каменной стены; повернувшись на этот раз к зрительному залу спиной и слегка перегнувшись в поясе, японка стоит, чуть приподняв плечи и поправляя обеими руками собранные на затылке чёрные волосы. Взгляд служанки, медленно скользнув по её телу, останавливается на свежей царапине, пересекающей золотистую кожу с внутренней стороны левого бедра: там видна капля быстро застывающей крови.

А вот она идёт вдоль современных высотных зданий Колуна в окружении темноты, гибкая и в то же время напряжённая, спокойная и в совершенстве владеющая собой, за огромным псом, который с силой тянет, но не рвёт плетёный кожаный поводок; она не поворачивает головы ни налево, ни направо, не смотрит, даже мельком, на витрины роскошных магазинов с выставленными там модными товарами, на коляску, которую китаец-рикша, быстро перебирая босыми ногами, толкает ей навстречу по проезжей части, скрываясь за стволами огромных фиговых деревьев.