Дом темных загадок

Оттуда наружу пробивается голубоватое свечение, оно колеблется и вьется, словно сигаретный дым. Какой-то шум доносится до моих ушей. Что это? И вдруг я узнаю его, это снова тихий плач, как прошлой ночью, но в этот раз он звучит так, словно в камере заперли рой пчел. Плач смешивается с яростным жужжанием. Глупости какие, я не верю в привидения! Рывком встаю. У меня немного кружится голова, распахнутый люк расплывается перед глазами и словно отражается в ряби волн. Я собираюсь, щиплю себя за предплечье и не отвожу глаз от люка. Голубой свет становится ярче, а плач переходит в шепот. Это шепчут дети, множество детей. Я напрягаюсь, стараясь понять, что они говорят мне, и наконец разбираю всего одно слово. Счастье. Это меня успокаивает, и я снова ложусь в постель. Закрываю глаза, чувствую, как тело слегка поднимается и парит, приближаясь к люку. Тело делает кульбит и вылетает в открытый люк, прямо в ночное небо, усыпанное звездами.

Глава 22

Прежде чем открыть глаза, я слышу щебет птиц, очень близкий и громкий, потом мне в нос бьет букет запахов: влажных листьев, застоявшихся роз и странный дух мокрого металла.

Где я? Пытаюсь открыть глаза, но они совершенно слиплись, не так, как в обычное утро. Пробую поднять руки, чтобы разлепить глаза, но они свисают с краев кровати, словно сухие ветки, и не слушаются. Меня это пугает, но сердце спокойно продолжает биться, будто все, как обычно.

Что произошло? Случилось ли что-то вчера, а я это позабыла? Я пытаюсь вспомнить, но моя голова вместо мозгов словно набита скомканными клочками ваты. Тело так оцепенело, как будто я лежу под тоннами мокрого песка. Меня охватывает паника, я должна, должна, должна открыть глаза. Но ничего. Тело не делает того, что я хочу.

Может, это кошмарный сон и я вот-вот проснусь? Да, я хочу проснуться! Немедленно!

Тут я слышу треск, словно кто-то наступил на ветку. «Эй, кто там?» — хочу спросить я, но из моего рта вырывается лишь невнятное:

— Э… оам.

О, Господи. Я вспоминаю все ужасные истории о синдроме запертого человека, при котором жертва в полном сознании, но ее тело парализовано, поэтому она не может общаться с внешним миром.

«Нет. Эмма, ты совершенно здорова, ты просто поранилась, но ты же не ударилась головой». Ага! Я все же кое-что помню?!

«Думай, Эмма, думай! Нога, точно, нога, ты вчера повредила ногу и больше ничего».

Мне нужно сейчас же открыть глаза. Я направляю всю свою энергию на веки. Ничего. Еще раз вздыхаю поглубже и пытаюсь пошевелить рукой.

«Только спокойно, Эмма, совершенно спокойно, не поддавайся панике, а направь всю силу в руки».

И мне удается немного приподнять правую руку.

«Хорошо! Теперь глаза».

Металлический запах внезапно становится резче. Что-то не так с рукой. Я могу пошевелить пальцами, но что-то не так с ладонью.

«Глаза, позаботься сначала о глазах».

Мне кажется, что проходит вечность, пока удается продрать хотя бы щелки.

Сначала осматриваю руки. Я вижу кровь, повсюду кровь, и на постели тоже. Не краска, как вчера, нет, а настоящая, липкая, частично свернувшаяся кровь. Я вижу это и не чувствую страха. Все так, словно я рассматриваю какое-то незнакомое удивительное насекомое.

Это просто сумасшествие. Мое тело истекает кровью, а я не боюсь? Я хочу подняться, но мышцы не слушаются. С невероятным усилием удается поднести руки к лицу. В середине ладони я вижу раны, из которых хлещет кровь, и, пока я беспомощно смотрю на них, замечаю, как по моим бровям стекают на щеки темно-красные капли. Я подношу руку ко лбу, и точно — на пальцах липкая кровь.

И хотя мой мозг уже паникует, сердце продолжает спокойно биться, словно ничего не подозревает о том, что творится с телом. И я не ощущаю боли. Я истекаю кровью, но у меня ничего не болит. Кажется, словно паралич высосал всю боль.

Проклятье! Я должна подняться, должна узнать, что произошло. Я прижимаю руки и опираюсь об остов койки.

Первая попытка, потом вторая. «Дыши глубоко, Эмма, ты можешь это сделать».

И действительно я поднимаюсь. При этом со лба кровь продолжает капать на постель, та выглядит, как поле брани. Я вдруг понимаю, что и на левом боку у меня кровоточит рана. Наверное, я сошла с ума, это просто сон, только во сне так спокойно реагируешь на такие тяжелые травмы.

Лишь сейчас обнаруживаю рану и понимаю, что все происходит на самом деле. Это не кошмар, а реальность.

— Что? — возмущенно кашляю я. — Что это значит? — Но вновь вырывается лишь: — Хоэнаи.

София и Том возле кровати. Но они просто смотрят на меня и даже пальцем не шевелят. Нет, все серьезнее. Том снимает все профессиональной камерой, а София стоит рядом такая невинная, в зеленом летнем платье с красными маками и фотографирует с таким умилением, будто я славная кошечка с котятами.