Дом теней

— Кажется, я излечилась навеки, — вслух высказала она пустой палате. Решила одеться, попросить костыль, о котором упоминала мисс Сандерс, и немного поупражняться. Вскоре она уже чувствовала себя вполне уверенно. Даже выходила в коридор и разговаривала с другими пациентами. Вернувшись в свою палату в три, она увидела молодую сменную сестру. Та сказала, что миссис Саттон в другом крыле больницы и хочет увидеться с ней.

Фредерика запрыгала за сестрой; она не поверила бы, что сможет, передвигаться так быстро. Миссис Саттон сидела, опираясь на большую подушку; выглядела она бледной и хрупкой.

— Дорогая Фредерика, — сказала она, — услышав, что вы здесь и скоро уедете, я решила, что должна с вами повидаться.

Фредерика улыбнулась, прислонила костыль к стене и села в большое кресло у кровати. И неожиданно взяла худую руку в свои.

— Всё кончено, — негромко сказала миссис Саттон.

— Да. Вы поправитесь, и всё будет в порядке.

— Да, наверно. Но мне будет не хватать Филиппины, — она остановилась и следующие слова произносила с трудом. — Не нужно судить её слишком строго. Это мир устроен неправильно, он пробуждает в нас зло, выворачивает наизнанку души, как у Филиппины, или тела и дух, как у Роджера.

Какая она хорошая, подумала Фредерика, и как много она страдала. Ей хотелось найти нужные слова, тем не менее она ничего не могла сказать. Но потом нужные слова полились потоком:

— Тэйн и Питер говорили мне, что с Роджером всё будет в порядке, и что у него есть всё необходимое для вас.

Миссис Саттон улыбнулась, и впервые лицо её приобрело счастливое выражение. Но тут же это выражение исчезло, и женщина быстро проговорила:

— Я пригласила вас не для того, чтобы вы меня утешали. Напротив, я хотела извиниться за то, что сделала с вами моя семья. Не думаю, чтобы Филиппина намеревалась… я хочу сказать… О, Боже! Мне очень жаль, Фредерика. Как только выздоровею и восстановлю силы, постараюсь возместить вам…

Фредерика встала и неловко подошла к постели. Наклонилась и легко поцеловала мягкую щёку.

— Я знаю, что вы этого хотите. Но не нужно. Я счастлива в Южном Саттоне. Наверно, нигде бы не была так счастлива… — и поторопилась прибавить: — Кроме всего прочего, я узнала вас, а это хорошо.

Маргарет Саттон не пыталась отвечать. Она устало улыбнулась, отвернулась на подушке и закрыла глаза. Фредерика нащупала свой костыль и как можно тише пошла к двери. Но, подойдя к ней, повернулась и увидела, что старая женщина на кровати открыла глаза и снова улыбается.

— Фредерика, — твёрдо сказала она, — если Питер ещё не отдал вам послание из моего букета, то наверняка отдаст. Вот увидите. И… — она помолчала, — прислушайтесь к совету послания.

Возвращаясь к себе в палату, Фредерика тоже улыбалась. Она совсем забыла про букет с ярмарки.

— Что смешного? — спросил Питер, вставая с её единственного стула. — И где вы были?

— Навещала Маргарет Саттон, а шутка личная — пока.

— Вы забыли, я ищейка. Невозможно сохранить что-то в тайне от П. Мохана, ловца шпионов. Пусть это послужит для вас предупреждением.

На пути из больницы Питер серьёзно спросил:

— Как Маргарет?

— Всё в порядке, мне кажется. Я восхищаюсь ею, Питер.

— У вас есть причины, — он немного помолчал и продолжил медленнее: — Я думаю, она с самого начала знала о Филиппине и простила ей убийство Кэтрин, собственной дочери. Но Маргарет верит в человеческое добро и не понимает, что может случиться, когда люди становятся убийцами.

— Если это правда, она должна винить себя в смерти Марджи. И из-за меня она тоже расстроена.

— Ну, что ж, даже в её возрасте нужно жить и учиться.

— Но мне не хотелось бы, чтобы она перестала верить во врождённую доброту.

— Я думаю, кое в чём эта вера даже усилится.

— Да. Я понимаю, о чём вы, — тихо сказала Фредерика. — Тень усиливает свет. Но цена высока.

— Да. Слишком высока, — ответил Питер и потом, словно захотел сменить тему, спросил: — Вам понравились мои «убийства»?

— Не так, как я надеялась. Я изменилась, Питер.

— И вы мне это говорите? — рассмеялся Питер. — Ну, ладно, но вы ещё ни слова не сказали о моём новеньком форде.

— О, Питер. Он прекрасен. Я… я просто не думала.

— Я вас прощаю.

Он остановил машину, и, прежде чем выходить, потрепал Фредерику по колену. И рассмеялся.

— Я очень доволен вами, Фредерика. Не только потому, что вы пришли в себя. Вы выросли. Или, может, лучше сказать — вросли?

Он помог ей выйти из машины, потом взял здоровую руку, будто бы для того, чтобы помочь, и они вместе пошли по тропе к магазину.

За ужином началась гроза.

— Никак не могу решить, в какую погоду вид из нашего окна лучше, Конни, — не удержался от хвастовства Тэйн. — Сейчас красиво, но как задник к «Макбету», а с меня подобного хватит. Летний день лучше, особенно на закате.

— А я не скоро забуду летнюю ночь и звёзды, — сказала Фредерика.

— Перестаньте болтать, — рассмеялся Питер. — Если бы у нас был диктофон и вы могли бы прослушать, что говорите, то наверняка решили бы, что это страница одной из ваших «царапающих женщин», Фредерика, — допустим, миссис Е. Д. E. Н. Саутворт.