Дом толерантности

Однажды он ходил в банк… Услышал про ипотеку, набрался смелости и пошел – взял кредит на покупку четырехкомнатной квартиры. Они долго жили в двухкомнатной. Но сын быстро рос и стеснительные сестренки требовали размежевания комнат. А как в двухкомнатной обустроить отдельный угол для себя с женой, для дочери и для сына? Никак. На кухне кровать не поставишь. Да и в зале, где принимали частых гостей, кровать, как временное явление, смотрелась инородным телом. Там частенько спал Максимка, и то после того, как уходили гости. После мучительных раздумий и взвешиваний «за» и «против», решил он взять кредит.

Так в четырехкомнатную квартиру пришло горе. Отдельными комнатами-то он обеспечил всех членов семьи, а вот расплатиться с банковскими процентами не смог. Проценты и пени по ним росли, как грибы после дождя. Вместо отпуска ему приходилось вкалывать на стройках богатых бизнесменов… Забыл и про выходные. Опять шабашил. Так потихоньку и рассчитывался. Но этих денег все равно не хватало… Долги росли. А тут еще в стране разразился кризис. Пострадал университет. Сократили зарплаты. Совсем в семье плохо стало. Питались пустыми макаронами да картошкой, присланной дедом Матвеем из деревни.

Банк отказался терпеть должников. Подал в суд. И как он ни доказывал самым справедливым судьям в мире, что влез в долги не по своей воле, что готов занять деньги у друзей и в конце-то концов продаст коллекцию минералов, чтобы расплатиться с банком, никто ему не поверил. Четырехкомнатную квартиру продали с торгов… На вырученные деньги он смог, слава Богу, рассчитаться с банком и купить трехкомнатную… Семья еле пережила тот кошмар. А он, разделяя одну комнату фанерной перегородкой на две, чтобы там разместились дочери и сын, радовался, ведь ему хватило оставшихся денег после банковского наезда не на двухкомнатную, а все же на трехкомнатную квартиру.

История хождения в банк врезалась ему в память на всю оставшуюся жизнь.

После проигранного суда будто что-то надломилось в жизни Николая Степановича, пропал интерес ко многому… Подорвано было и доверие к государству.

– В банки я никогда и никому не советую ходить, – сказал он, встав из-за стола и нервно пройдясь по залу от стены к стене. – Обдерут как липку. Сдерут еще и кожу, быстро и без наркоза.

– Виктор просто не знает нашу историю взаимоотношений с одним чудным банком, – заметила прежде молчавшая Маша.

– Я ему рассказывала, – призналась Галя. – Он просто забыл.

– Найдите нормальный банк, – вновь повысил голос Виктор.

– Мы не в Японии живем, – сострил Николай Степанович. – Где кредиты дают под ноль процентов. Можно, правда, встретить банк со ставкой в один процент. А у нас кругом – запредельные шестнадцать процентов.

– Я видел двенадцать.

– Ну и как я с небольшой своей зарплатой, с двумя неработающими детьми смогу выплатить эти двенадцать процентов?

– Тогда ищите другие варианты. Но свои деньги я вам не смогу одолжить. Не обижайтесь. Не сегодня, так завтра придет машина… Она заказана. Я обещал ее выкупить. Залог уже внес.

– Ладно, Виктор, завершаем этот разговор, – рубанул рукой воздух Николай Степанович. – Машина – это хорошо… Покупай. Будем ездить в деревню. Забудь про нынешние наши недопонятки… Мы на тебя не сердимся.

– Может, вы еще подумаете, дома обсудите? – вкрадчивым голосом спросила Ольга Владимировна.

– Мама, тебе хочется, чтобы мы еще и дома ругались из-за этой квартиры? – осуждающе заявила Галя.

– Из-за машины, – язвительно уточнила мать.

– Ой, мама, и остра ты на язык, – захохотала Маша. – Разве не видишь, что им машина дороже всего…

– Знаешь, сестренка, вот заимеешь свою семью и будешь командовать ей, воспитывать всех, как захочешь, – прикрикнула Галя на Машу.

– Неужели машина может рассорить вашу семью? – спросила Маша, обнажив в насмешливой улыбке свои красивые зубы.

– Я не хочу ни с кем ругаться, хоть из-за машины, хоть из-за квартиры.

– И правильно, Галя, – тяжело, с затаенной болью вздохнул Николай Степанович. – Не надо по пустякам разводить скандалы. Зря мы с матерью затеяли этот разговор. Больше ничего подобного не повторится. Будем искать деньги там, где их можно еще найти.

– Нигде ты ничего не найдешь, – психанула Ольга Владимировна, понимая, что продолжение неприятного всем разговора приведет лишь к обострению отношений. – Деньги только у олигархов на полу валяются. А у нас на полу – голый линолиум. Правда, пыли нет. И то хорошо.

Вскоре Галя и Виктор попрощались с родителями и уехали, оставив тех в глубоких раздумьях, как о первом серьезном моральном расколе в семейных отношениях, так и о мрачных перспективах покупки квартиры.

Снял возникшее острое напряжение в семье вышедший из комнаты Максим. Он неожиданно предложил:

– Мама, я распечатал тридцать обращений. Пока этого хватит. Пойдем разнесем их по почтовым ящикам.

– А чего ты там дописал? – поинтересовалась мать, взяв в руки лист бумаги.