Дом Цепей

— Есть что-то зловещее в том, что ты говоришь, точнее, в том, чего ты не говоришь, Л’орик.

— Здесь произойдёт схождение, Фелисин. Здесь будет… большая бойня.

— Тогда почему ты остаёшься?

— Чтобы видеть, девочка. Столь долго, сколько смогу.

— Почему?

Он поморщился:

— Как я сказал, я по-прежнему ищу ответы.

— И они настолько важны, чтобы ты рисковал ради них жизнью?

— Именно. А теперь я доверю тебя на время Серожабу. Ты в безопасности, и когда я вернусь, надо будет собраться в дорогу и приготовить лошадей.

Она взглянула на чешуйчатое обезьяноподобное существо о четырёх глазах:

— В безопасности, говоришь. По крайней мере, до той поры, пока он не проголодается.

— Признателен. Буду защищать её. Но не уходи надолго. Ха-ха.

Когда Геборик вышел наружу, чтобы дождаться гостя, на востоке в небе забрезжил рассвет. Дестриант оставался в тени — настолько, насколько был способен, скрываясь не от Л’орика — который теперь возник в его поле зрения и приближался большими шагами, — но от прочих соглядатаев. Они могли хорошо разглядеть фигуру, скорчившуюся у входа в шатёр, но не более, так как он накинул на себя широкий плащ, натянул на голову капюшон и держал руки под полами.

Приблизившись, Л’орик замедлил шаг. От этого человека можно было не скрывать правду, и Геборик улыбнулся, увидев, как округлились глаза Высшего мага.

— Да, — пробормотал Геборик. — Хотя и без моего желания. Но дело сделано, и я смирился с этим.

— И каковы же интересы Трича здесь? — спросил Л’орик после долгой, гнетущей паузы.

— Будет битва, — ответил Геборик, пожимая плечами. — Сверх того… что ж, я не уверен. Увидим, думаю.

Л’орик взглянул устало.

— Я надеялся убедить тебя уйти. Забрать Фелисин отсюда.

— Когда?

— Этой ночью.

— Передвинь её стоянку на лигу, прочь за северо-восточный край оазиса. Три осёдланные лошади и ещё три вьючные. Еда и вода, в достаточном количестве на троих, чтобы хватило до Г’данисбана.

— Троих?

Геборик усмехнулся:

— Может, ты не заметил, но есть определённая… поэтичность в том, что нас всегда трое.

— Хорошо. И сколько ей придётся ждать?

— Столько, сколько она сама считает приемлемым, Л’орик. Как и ты, я намерен остаться здесь ещё на несколько дней.

Высший маг опустил веки.

— Схождение.

Геборик кивнул.

Л’орик вздохнул:

— Дураки мы с тобой, оба.

— Наверное.

— Я-то надеялся на союз между нами, Призрачные Руки.

— Он существует, Л’орик, более или менее. В достаточной мере, чтобы гарантировать безопасность Фелисин. Правда, не то чтобы мы так уж хорошо справлялись с этим до сих пор. От меня могло быть больше толку, — проворчал Геборик.

— Меня удивляет, что ты, зная, что Бидитал с ней сделал, не стремишься ему отомстить.

— Отомстить? Какой в этом смысл? Нет, Л’орик, у меня есть лучший ответ на зверства Бидитала. Предоставить его собственной участи…

Высший маг вздрогнул, потом улыбнулся:

— Странно, совсем недавно я сказал те же слова Фелисин.

Геборик смотрел, как маг уходит прочь. Спустя мгновение Дестриант развернулся и вошёл в свой храм.

— Есть в них… что-то непреклонное.

Они стояли на пути приближавшихся легионов, видели, как железо течёт, словно расплавленный металл, в столбе пыли, уходившем вертикально вверх и таявшем в небе под ударами пустынных ветров. От слов Леомана Корабб Бхилан Тэну’алас поёжился. Пыль оседала в складках его потрёпанной телабы; воздух вблизи Стены Вихря был тяжёл от песчаной взвеси, крупицы которой забивались ему в рот.

Леоман обернулся в седле, взглянул на своих воинов.

Уперев расщеплённое метательное копьё в стремя, Корабб выпрямился в седле. Он устал. Практически каждую ночь они устраивали налёты, и даже если его собственный отряд не участвовал в открытом бою, всё равно были отступления в укрытие, точечные контратаки, затем бегство. Всегда бегство. Если бы Ша’ик дала Леоману пять тысяч воинов, это адъюнкту и её армии пришлось бы отступать. Всю дорогу обратно до Арэна, ковыляя и получая удар за ударом.

Как бы там ни было, Леоман сделал всё возможное, и они провели — проливая кровь — несколько отличных дней. Более того, изучили тактику адъюнкта и нрав её солдат. Не единожды согласованное давление на регулярную пехоту прогибало её, и будь у Леомана больше воинов, он мог бы дожать врага и разбить его наголову. Но затем являлись Голловы «Выжженные слёзы», или виканцы, или эти проклятые морпехи, и воины пустыни бежали. Бежали в ночь, преследуемые конниками, столь же умелыми и упорными, как и сами воины Леомана.

Осталось семь сотен или около того — им пришлось бросить многочисленных раненых, которых нашли и вырезали хундрильские «Выжженные слёзы», забрав различные части их тел в качестве трофеев.

Леоман вновь посмотрел впёред.

— Вот и всё.

Корабб кивнул. Малазанская армия доберётся до Стены Вихря к сумеркам.

— Быть может, её отатарал не сработает, — предположил он. — И может быть, богиня уничтожит их всех этой самой ночью.

Морщинки вокруг глаз Леомана стали глубже, когда он прищурился, глядя на наступающие легионы.