Дом Цепей

— Каким еще проклятиям, воитель? Твоего деда никто не проклинает. Палик явился сюда со склоненной головой и смиренно умолял позволить ему пересечь наши земли.

— Врешь!

Ратидка смерила его долгим взглядом и пожала плечами.

— Думай, что хочешь.

Из хижины послышался женский крик. В нем было гораздо больше наслаждения, нежели боли.

— Скажи, воитель, скольким из нас предстоит принять твое семя и семя твоих соратников? — спросила жена вождя.

— Всем, — ответил Карса. — По одиннадцать на каждого из нас.

— И сколько же дней это займет? Наверное, вы заставите нас готовить вам пищу.

— Дней? Ты рассуждаешь, как старуха. Мы молоды. А если понадобится — у нас есть кровавое масло.

У ратидки изумленно расширились глаза, да и остальные жительницы селения начали перешептываться. Однако жена вождя взглянула на соплеменниц, и те послушно умолкли.

— А прежде вам уже приходилось пользоваться кровавым маслом для… таких надобностей? — поинтересовалась она, вновь поворачиваясь к Карсе. — Думаю, что нет, иначе бы вы знали то, что знаю я, воитель. Да, ваша мужская прыть возгорится и будет пылать несколько дней кряду. Только учти: сила кровавого масла передается и женщинам тоже. Когда-то я была слишком молода и глупа. После кровавого масла страсть так обуяла меня, что я зубами вцепилась мужу в горло, и ему было не совладать со мною. Эти шрамы он носит до сих пор. Скажу тебе больше: мужская страсть через несколько дней угасает, а женская не утихает месяцами напролет, не давая нам покоя.

— Не завидую вашим супругам, — ухмыльнулся Карса. — Если мы не убьем их, то это сделаете вы.

— Вам троим ни за что не продержаться всю ночь, — сказала жена вождя.

— Это мы еще посмотрим. Кстати, можем побиться об заклад: кому из нас троих первому понадобится кровавое масло!

Карса взглянул на ратидских женщин.

— А вы покажите нам, на что способны. И не советую нас разочаровывать.

Из хижины вышел Байрот. Он удовлетворенно кивнул другу.

Вздохнув, жена вождя вытолкнула вперед свою дочь.

— Нет, — сказал Карса.

— Разве ты не хочешь ребенка от моей дочери? — удивилась ратидка. — Ведь первой, кто возляжет с тобой, достанется самое сильное семя.

— Моего семени хватит на всех. А ты сама никак уже вышла из детородного возраста?

Женщина покачала головой.

— Карса Орлонг, — прошептала она, — ты сам побуждаешь моего мужа проклясть тебя. Ты не знаешь, каков он в ярости. Он сожжет кровь на каменных губах Имроты.

— Меня не волнует твой муж. — Карса спешился и подошел к супруге вождя. — А теперь веди меня в свой дом.

Женщина попятилась.

— Умоляю тебя, воитель, — только не туда! Пойдем в любую другую хижину.

— Нет, мы пойдем в дом твоего мужа! — прорычал он. — И довольно уже слов.

Незадолго до наступления сумерек Карса повел на ложе свою одиннадцатую женщину из клана ратидов. Ею была дочь вождя. Ни воителю, ни Байроту с Делюмом не понадобилось подкреплять свою прыть кровавым маслом. Байрот приписывал это особой мужской силе уридов, хотя Карса подозревал, что основная заслуга здесь принадлежит ратидкам. Отчаяние заставило их выказывать чудеса страсти. И все же никто из троих захватчиков не хотел признаваться, что оплодотворение последних женщин далось им с трудом.

Внутри дома было сумрачно. В очаге переливались тлеющие угли. Карса плотно закрыл дверь и опустил задвижку. Дочь вождя внимательно рассматривала юношу. Однако страха в ее глазах не было. Только любопытство.

— Мать говорила, что ты на удивление нежен.

Карса тоже глядел на девушку.

«Совсем как Далисса, и в то же время — она… другая. Далисса подобна темному колодцу, а эта больше напоминает журчащий ручеек».

— Раздевайся, — велел он дочери вождя.

Та послушно сбросила с себя тунику, сшитую из цельного куска шкуры.

— Если бы ты начал с меня, Карса Орлонг, твое семя укоренилось бы во мне. Сегодня день, когда мое колесо времени повернулось. А теперь — я даже не знаю.

— Ты бы гордилась, если бы носила под сердцем моего ребенка?

Вопрос этот удивил девушку, а самого Карсу немало изумил ее ответ:

— Вы поубивали не только наших стариков, но и детей, способных в будущем дать потомство. Пройдет не один век, прежде чем наше селение возродится. А может, оно вообще никогда не возродится. Если вам удастся уйти, то наши воины от бессилья обратят свой гнев друг на друга или даже на нас, женщин.

— Что значит, «если удастся уйти»? Ложись на место своей матери! Нет на свете такой силы, которая бы сумела остановить Карсу Орлонга. — Он склонился над девушкой. — Ваши воины не вернутся. Жизнь вашего селения закончена, зато внутри многих из вас начнут созревать семена уридов. Отправляйтесь жить в наш клан. Ты, твоя мать и все остальные, — идите в селение, где я родился. Ожидайте моего возвращения. Растите ваших детей… моих детей настоящими уридами.

— Твои речи слишком дерзки, Карса Орлонг.

Юноша начал стаскивать с себя одежду.

— И не только твои речи, — продолжала дочь вождя, глядя на него. — Похоже, мы обойдемся без кровавого масла.

— Кровавое масло мы прибережем до моего возвращения.

Карса придавил ее своим телом. Девушка вздрогнула.

— И ты даже не желаешь узнать мое имя?