Дом Цепей

— Карса, вряд ли ты знал, что любимым морским созданием Маэля как раз является акула. Наверняка она появилась на нашем пути неспроста: думаю, Сильгар усердно молился своему богу.

— Плевать мне, кому он там молился, — равнодушно проговорил Карса, с наслаждением втягивая в себя полный запахов ночной воздух. — Главное, что мы достигли берега. Теперь я свободен и могу идти куда угодно.

— Я пойду с тобой. Не думаю, что свет мне почудился. Он блеснул вон оттуда. Может, там какая-нибудь гора или холмы.

— Что ж, Торвальд Ном, идем вместе.

И друзья побрели по берегу. Посчитав, что они уже достаточно удалились от Сильгара и Дамиска, Ном промолвил:

— Похоже, у рабовладельца и его слуги совсем нет совести. У меня ее тоже, прямо скажем, осталось совсем немного, однако я хочу поблагодарить тебя, Карса Орлонг, за все, что ты для меня сделал.

— Вообще-то, мы оба спасли друг другу жизнь. Я рад назвать тебя своим другом, Торвальд Ном, и отныне буду считать тебя воином. Не теблорским, конечно, но тем не менее воином.

Даруджиец выслушал эти слова молча.

Через какое-то время справа показался склон холма, покрытый белесыми камнями. Он не был плавным, а уходил вверх уступами скал, которые поросли вьющимися растениями. В разрывах облаков мелькнули звезды, ненадолго осветив замершее слева море. Справа песок под ногами постепенно сменялся пластами гладкого камня.

— Я был прав! — возбужденно прошептал Торвальд Ном, дергая товарища за руку. — Видишь?

И Карса тоже увидел это. Над темной стеной кустарников поднималась странного вида башня. Казалось, время и непогода лишили ее строгих очертаний. Башня клонилась в сторону берега. Треугольное окно находилось не вровень со стеной, а было вдавлено вглубь. Сквозь ставни лился тусклый желтый свет.

К башне вела извилистая тропа. На берегу Карса и Ном наткнулись на опрокинутую рыбачью лодку; точнее, на ее обломки, покрытые водорослями и птичьим пометом.

— А не зайти ли нам в гости? — спросил Торвальд.

Это было сказано так, словно они стояли на даруджистанской улице, перед домом его приятеля, любителя засиживаться допоздна.

— Пошли, — коротко ответил теблор и стал подниматься по тропе.

Низинник забежал вперед.

— Прошу тебя, только не надо трофеев. Ладно?

— Все зависит от того, как нас встретят, — невозмутимо отозвался Карса.

— А ты представь: в глуши, да еще ночью, вдруг раздается стук в дверь. На пороге стоят двое незнакомцев, и один из них — великан с громадным мечом. Если нас встретят с распростертыми объятиями, я окончательно поверю в чудеса. Но пока мы даже не знаем, на каком языке здесь говорят и поймут ли нас вообще.

— Опять ты разболтался, — одернул его Карса.

Они подошли к башне. Со стороны моря не было ни двери, ни даже намека на вход. Возле тропы, огибавшей строение, лежали желтоватые глыбы известняка, отчего все пространство вокруг было густо усеяно их пылью. Чувствовалось, что плиты принесли или привезли сюда из другого места, а над некоторыми кто-то потрудился, работая зубилом. Ном предположил, что башня тоже возведена из известняка. Однако, приблизившись к ее стене, он увидел, что ошибся.

Низинник провел пальцами по теплой поверхности стены.

— Надо же! Ее сложили из окаменелостей, — пробормотал он.

— А это еще что такое? — заинтересовался Карса, разглядывая стену. — По мне, так самый настоящий камень. Другое дело, что камни бывают разные.

— Вообще-то, не совсем так, — улыбнулся Ном. — Это — древняя жизнь, превратившаяся в камень.

— По-моему, тебя опять понесло. Ну что за глупости ты болтаешь?

— Просто я уже видел такие штучки, а ты нет. Знающий человек объяснил бы тебе, что к чему, но мое образование оставляет желать лучшего. Да и, признаться, в юности я был не слишком усердным учеником… Сам посмотри: разве это настоящий камень? Вон там — раковина торчит, а еще выше — скелет какой-то древней твари.

— Наверняка все это кто-то вырезал, — упорствовал Карса. — Непонятно только зачем.

Раскатистый смех заставил друзей обернуться. В десяти шагах от них стоял человек. По меркам низинников, довольно крепко сбитый. Кожа у него была темной, почти черной. Рубашку незнакомцу заменяла тяжелая заржавленная кольчуга. Нома поразили его мускулы: выпуклые, тугие, без капли жира. Штанов обитатель башни не носил, довольствуясь набедренной повязкой из выцветшего куска материи. Голову его покрывало некое подобие капюшона. Нижняя челюсть утопала в густой седой бороде.

У мужчины не было ни меча, ни даже ножа. Он приветливо улыбался.

— Ну и дела! Сначала со стороны моря доносятся отчаянные крики, а затем появляются двое чужаков, изъясняющихся на даруджийском. И где? У меня во дворе!

Он смерил взглядом Карсу.

— Я было подумал, что ты — из племени феннов. Но ошибся. Кто ты?

— Я — теблор.

— Теблор? Вот это да! И каким же ветром тебя занесло так далеко от родных краев?

— Господин, ты бегло и правильно говоришь на даруджийском, — сказал ему Ном. — И все же в твоей речи я уловил малазанский акцент. Судя по цвету кожи, ты — напанец. Неужто нас выбросило на побережье Квон-Тали?

— Так вы, стало быть, не знаете, куда попали?

— Увы, даже не догадываемся.