Дом у янтарной сосны

Кира, как сомнамбула, побрела на кухню и налила себе воды. Алекс подошел к ней и обнял.

– Когда она хочет ехать?

– Как можно скорее. Это ужасно. Просто ужасно.

Алекс молчал. Было видно, как ходят желваки под кожей. Он не был бессердечным сухарем, но смерть далекого ему человека не могла вызвать в нем такую же бурю эмоций, как у Киры. Одно он знал наверняка – Кира теперь еще долго будет интересоваться судьбой бывшего мужа. Пока он был далеко, он не представлял для Алекса никакой опасности. А теперь Женя собирается привезти его сюда. Он будет рядом. Одинокий и несчастный. Когда-то горячо любимый. Когда-то... Кире будет интересно, как он живет. А ему, Алексу, надо будет сделать все, чтобы интерес этот оставался просто интересом.

Глава 24

Новость о гибели Кристины подействовала на Киру сильнее, чем она могла ожидать. Вся ее ненависть к ней моментально растворилась в жалости к молодой, полной сил женщине, оставившей маленького ребенка. Что теперь чувствует Андрей? Что боги позавидовали их счастью и отняли его? Уж кому, как не Кире, было знать, как может страдать Андрей от ударов судьбы. Они пробивали в нем дыры огромных размеров, которые затягивались с большим трудом. Он плохо справлялся с неудачами, и он не мог подолгу находиться один. Ей было искренне жаль его. И его сына. Ей хотелось помочь.

Она принялась поднимать на ноги всех своих знакомых и так забегалась с оформлением документов для Жени, что заметила задержку только на третий день.

– Какое сегодня число, Македонский?

– Семнадцатое, а что? Уже дни не замечаешь, как летят?

– Не замечаю. А зря. Похоже, у нас с тобой проблемы.

– Какие? Забыли заплатить за свет?

– Хуже. По-моему, я беременна.

Алекс так разволновался, что стал бегать вокруг Киры, считать дни, проверять по календарю, все никак не мог поверить. Потом он заметил, что Кира далеко не в восторге.

– Только не говори мне, что ты не хочешь этого ребенка! На этот раз...

– Что на этот раз? Как будто в прошлый раз я была виновата. Ты это хотел сказать?

– Нет. Но на этот раз мы позаботимся о твоем здоровье заблаговременно.

– Мне страшно.

Кире и впрямь было страшно. Если беременность и на этот раз внематочная, то она потеряет и вторую трубу, и возможность забеременеть когда-либо естественным путем. Это не считая того, что она может вообще умереть. Картина. Картина Сережи Тинина! Она и ребенок. Вот что он увидел. И ее отъезд. Далеко и надолго. Связь была настолько очевидной, что по ее телу пробежала дрожь, и кожа покрылась пупырышками.

Кира закрыла лицо руками. Она точно умрет.

– Мне страшно.

– Ну чего ты испугалась? Мы завтра же пойдем к врачу и все выясним. Ну почему ты думаешь, что все так плохо?

Потому что Сережа нарисовал такую картину. Только сказать об этом она не может. Никто не поверит. А может, прав Македонский, а не больной мальчик с богатым воображением? Может, у нее все будет хорошо? Кире так хотелось в это верить, но страх не отпускал ее. Не было мыслей ни о работе, ни о том, что они с Алексом не расписаны – ничего подобного, что было в прошлый раз. Не было даже радости от того, что у нее будет ребенок. Только страх. Страх, что она непременно умрет от этой беременности.

Ночью она практически не спала, ворочалась, не могла сомкнуть глаз. Наутро они поехали к врачу на УЗИ.

– Я ничего не вижу, – сказал врач, вглядываясь в монитор. – Ни в матке, ни в трубе. Какая, вы сказали, задержка? Три дня? Это может быть слишком мало для того, чтобы что-то увидеть. Беременность могла наступить совсем недавно, и ее еще не видно на УЗИ.

– А как тогда узнать?

– Гормональные тесты.

Они направились в ближайшую аптеку и купили тест. Результат был отрицательный. Кира решила, что тест просто бракованный, и заставила Алекса привезти несколько тестов разных производителей. Результат – тот же.

– Может, еще рано? Врач же сказал, что пока даже не видно ничего.

– Да, – вздохнула она. – Завтра сделаю тест еще раз. Помучаюсь еще одну ночь. Если не умру.

– Ну что ты заладила – умру, умру. Ее еще не видно, даже тест не показывает, зато ты все у нас знаешь!

Ее страх передался и Алексу, и он теперь тоже нервничал. И хотя было очевидно, что беспокоиться пока не о чем, оба находились в совершенно удрученном состоянии.

– Лучше представь, какой красивый у нас будет ребенок, – попытался отвлечь он ее. – Будет похож на маму, такой же темноволосый, большеглазый...

– И с такими же дурными мозгами, как у мамы, которая не может даже по-человечески порадоваться за своего малыша!

– Вот это ты метко подметила.

Кира рассмеялась, и тяжесть на сердце отпустила. В конце концов, ну с чего она взяла, что умрет? Ведь Сережа нарисовал ее с ребенком, значит, она родит его. Значит, все будет хорошо! Не может быть, чтобы все ее усилия изменить свою жизнь были напрасны! Она просто не может умереть, когда все так хорошо складывается. И потом – ее сон! Она всегда видела себя во сне счастливой!

Сон. Галлюциноген. Тропическая зараза. Цепочка взаимосвязанных событий пронеслась в голове Киры, и она аж ойкнула от того, что не подумала об этом в первую очередь.