Дом у скалы. Все остальное — декорации

— Нет. — Она покачала головой. — Все как-то очень сложно. Я сама в себе не могу разобраться. После разговора я готова была прыгнуть в первый же самолет. Даже не знаю почему. Я почти не вспоминала о нем все это время… А потом мне стало страшно. Я испугалась. Не хочу снова испытывать боль. Слишком мы разные. Как будто с разных планет. Да и вообще, все это сплошная глупость, временное помешательство…

— Оль, конечно, ты можешь решить, что человек, который так и не удосужился связать себя серьезными обязательствами по отношению к кому-либо, плохой советчик. Но, все же, мне кажется, правильно говорят, что лучше испытать боль и сожалеть о том, что было, чем терзаться мыслями о том, что могло бы быть, но от чего ты сама отказалась, отговариваясь тем, что это глупость и вы разные. Мы все разные. Все люди. Одинаковых вообще нет.

Филип улыбнулся, и, накрыв ее руку своей, немного грустно сказал:

— Знаешь, иногда мне кажется, что вся наша жизнь состоит из боли. Возможно, без нее наше существование стало бы пресным, скучным и однообразным. Мы любим страдать. Если страдать не из-за чего, мы сами придумываем повод. Мы просто не можем обойтись без этого. — Он усмехнулся. — Ты боишься возможных переживаний и в качестве самозащиты создаешь их себе сама?

Ольга улыбнулась.

— Я позвонила вчера, — призналась она. — Все-таки решилась. Он не взял трубку. Он вообще-то так делает время от времени, не отвечает на звонок. Но я думала, раз он сам просил приехать… И по голосу мне показалось, что он и вправду хотел этого. Обрадовался… — она немного смутилась. Филип закатил глаза. Прямо как маленькая, честное слово.

— Ну, так позвони еще и все выясни. Мне кажется, Игорь при всех его недостатках, человек очень обязательный. И, наверняка, он не станет прятаться от разговора, и просто не брать трубку, по крайней мере, в данном случае. Он как раз из тех людей, кто умеет отвечать за вои слова и поступки.

— Я звонила, — она потупилась. Признаваться в собственных слабостях было нелегко, неловко и не слишком-то приятно. — Сегодня, с утра. Чувствую себя, если честно, просто дурой, — в ее голосе прозвучали злость и обида. Она даже надулась, и вправду совсем как маленькая девочка. Филип развеселился.

— Ну-ну. Расслабьтесь, больной. Мне, Вашему психиатру, Вы можете рассказать все, что угодно. Не нужно стесняться и вести себя как обманутая старшеклассница, или наоборот, нервозная, престарелая старая дева, — улыбнулся он. Ольга тоже улыбнулась.

— Я отправила ему сообщение и решила, что больше не буду звонить. Пусть теперь сам звонит, если хочет. Все. Я тебе все рассказала. Доволен?

— Ну и хорошо, что звонила, и что сообщение отправила, — успокаивающе сказал Дворжский. — Чего ты так нервничаешь? Оль, в жизни может быть все, что угодно. Мало ли какие у него там обстоятельства…

Он сделал широкий жест рукой, как бы желая показать, сколько всевозможных вариантов разнообразных обстоятельств, которые могут, помешать человеку, ответить на телефонный звонок можно предположить.

— А вы с ним общаетесь? — спросила Ольга.

— За то время, как он покинул пределы нашей прекрасной страны, мы созванивались, наверное, всего пару раз. Во время последнего разговора я ему сообщил, что ты от меня ушла, — ухмыльнулся Филип. — Пошла своей дорогой, бросила меня, своего доброго работодателя, наивно доверившегося тебе, можно сказать, на произвол судьбы. Разбила мне сердце, коварная женщина.

— А он, что? — улыбнулась Ольга. Филип пожал плечами.

— Ничего. Он ничего не сказал, и я решил не лезть. Слишком вы для меня сложные. Да и для самих себя, тоже. Я человек простой. Поэтому решил держаться в стороне от ваших этих непонятных взаимоотношений, напрямую граничащих с одной из областей психиатрии.

— Нам, как нормальным людям не интересно, это точно. Скукотища. Нам трудностей да терзаний подавай, — грустно улыбнулась она.

Принесли десерт. Дворжский хитро посмотрел на Ольгу.

— То, что ты заказала, едят вон той маленькой вилочкой. — С видом обладателя герцогского титула он указал на нужный столовый прибор. Ольга скорчила ему рожицу.

— А я уж думала влезть в тарелку руками. Спасибо, что не дал мне опозориться.

— Да, мне не трудно. В качестве скромной благодарности, можешь просто при обращении ко мне добавлять — сир.

— Непременно, Ваше королевское, только так теперь и буду к Вам обращаться. Жаль, больше вместе не работаем. Заказчикам бы понравилось.

Дворжский пожал плечами.

— Может, со временем, все бы привыкли и стали обращаться ко мне именно так, — ухмыльнулся он.

— Мне всегда было интересно, как вышло, что такой утонченный аристократ подружился с таким человеком, как Северцев? — покончив с десертом, спросила Ольга. — Учил его, какой вилкой нужно есть?

Филип горделиво распрямил плечи и надменно взглянул на нее.

— Вот и не угадала. Мы с ним подрались.

— Подрались?! — она изумленно посмотрела на приятеля. — Мистер светские манеры, оказывается еще и драчун! Какой, Вы, сир, разносторонний человек!