Дом в глухом лесу

Сквайр уже собирался было ответить, когда кошмарный грохот и стук резко смолкли. После необычного шума и гвалта воцарившаяся гробовая тишина производила впечатление несколько жутковатое. Марк прижался ухом к дубовой двери и прислушался, однако не различил ни звука. Он постучал кулаком по доскам, выкликая имя миссис Доггер, но ответа так и не дождался.

– Посмотрите-ка! – воскликнул ветеринар, указывая пальцем.

По четырем краям двери – сверху, снизу, справа и слева – из запертой комнаты просачивалось загадочное зеленое сияние. Поначалу слабый и блеклый, с каждой секундой свет разгорался все ярче и наконец полыхнул таким слепящим заревом, таким буйством цвета, что джентльмены вынуждены были отвернуться. Длилось это лишь несколько мгновений, не больше; а потом свет разом потух, точно свечку задули.

После того задвижка приподнялась, дверь медленно повернулась на петлях – и на пороге обнаружилась задыхающаяся, кашляющая миссис Доггер: ее некрасивое, невзрачное лицо и безвкусная, невзрачная одежда были все забрызганы кровью. При виде троих джентльменов она тихо всхлипнула – и рухнула без чувств.

Несчастную поспешно перенесли в гостиную, уложили на диван, и доктор Холл тут же занялся пациенткой.

– Бо-оже! – воскликнула вороватая кухарка миссис Симпкинс, что в панике выбежала из кухни и теперь пялилась на поверженную хозяйку, изумленно открыв рот.

Из соседней комнаты – что, к слову сказать, служила второй гостиной – валом валил дым; в ходе погрома на пол полетели лампы и свечи, и в углах уже пылали крохотные костерки. Сквайр и мистер Аркрайт спешно похватали все, что под руку подвернется – всевозможные коврики, половички и ведра с водой, – и принялись тушить пламя, грозившее Проспект-Коттеджу настоящим пожаром.

Покончив с первоочередным делом, они огляделись – и глазам их предстала картина разрушения и разора во всей своей полноте: осколки стекла от зеркал и решетчатых окон, перевернутая мебель, картины и драпировки, покосившиеся или вовсе сорванные с креплений, разбитые фарфоровые вазы, раскиданные повсюду медные тарелки и прочие безделушки, не говоря уже о пятнах крови повсюду вокруг – на полу, на деревянной обшивке, на потолке, на обстановке, на книгах, и покосившихся рамах створных окон, и на решетках, эти окна защищающих.

На полу в дальнем конце комнаты, у сложенного из округлых камней камина, обнаружилась птица; лежала она на груди, голова свернута на сторону, крылья раскинуты. Размаху их оставалось только дивиться: от края до края они занимали едва ли не три четверти ширины гостиной. Да, Скайлингденская сова была и впрямь гигантом среди птиц.

Мистер Аркрайт осторожно и почтительно приблизился к ней. Будучи ветеринаром по профессии, он, вполне естественно, желал осмотреть окровавленную тушку, но еще более хотелось ему убедиться, жива птица или мертва; тем более что подстрелил сову не кто иной, как он. Внимательно изучив останки, доблестный лучник оглянулся на Марка и заверил его, что искра жизни в птице и впрямь угасла; иначе говоря, удивительное существо испустило дух.

– Да уж, ночная хищница сражалась до последнего, да только все равно проиграла, – промолвил мистер Аркрайт не без сожаления.

Сквайр окинул взглядом распростертую на полу птицу: голова свернута на сторону, глаза полуоткрыты и слепо смотрят в никуда. В пустых провалах глазниц погас нездешний фосфоресцирующий свет; не осталось ничего – лишь жуткая, застывшая неподвижность смерти. О, что за великая тайна! Вот наконец-то у его ног лежит поверженное создание, ответственное за исчезновение отца много лет назад, – но, как ни странно, сквайр взирал на искалеченный труп безо всякой радости, напротив: леденящий холод тревоги пробирал его до самого сердца.

Это она, бедняжка утопленница. Господи милосердный, не убивай ее!

Вновь поднялась суета: в дом вступил мистер Томас Доггер со своей военно-перпендикулярной выправкой, в сопровождении слуги и викария: сей респектабельный поверенный почитал викария своим другом и конфидантом и счел нужным сходить и привести его к месту событий. Глубоко потрясенный увиденным преподобный джентльмен тут же обратился к доктору Холлу с вопросом, не требуется ли помощь ему и его пациентке – каковую пациентку еще предстояло привести в чувство посредством нюхательной соли и прочих медикаментов, принесенных миссис Симпкинс из аптечки.

Хозяин Проспект-Коттеджа расправил плечи, откашлялся и обвел блестящими, глянцевыми глазками комнату, оценивая Положение Дел в коттедже, который, вплоть до сегодняшнего вечера по крайней мере, был вполне очаровательным домиком: любой джентльмен в таком был бы рад шляпу повесить.