Дом, в котором пекут круассаны (СИ)

Просто она ему нравилась. Слишком сильно, чтобы отрицать это. Стрелецкий слегка потянул штаны вниз и с особенным облегчением выдохнул. Илье пришлось приподняться и отстраниться от тяжело дышащей Адалин, чтобы избавиться от лишней ткани и зажать в ладони презерватив. Теперь они оба были обнажены друг перед другом. Она почти ничего не делала. Обнимала его, целовала, подставляла бёдра изгибами в спине, а он наблюдал за ней, за её эмоциями, привыкший немного к иному.

К жадности, с какой девушки бросались на его тело. К вопиющей пошлости, с какой они стремились оставить свои метки на его спине, шее и плечах. Адалин была не такой. Но такая серьёзная разница между ними веяла пропастью, через которую Илья боялся не перепрыгнуть. Он закусил язык зубами, склоняясь к её лицу и проводя пальцами по очертаниям её овального лица. Француженка тянулась навстречу, целуя его незамедлительно, стоило ему только подумать об этом, и он улыбнулся этому сквозь поцелуй, возвращаясь к сводящим с ума прикосновениям. Ещё немного, чтобы сгладить затишье, в процессе которого он обнажался. Ласково, трепетно, свободной рукой касаясь собственного члена, чтобы убедиться, что его твёрдость достаточна для презерватива. Всё это так будоражило его. Изнутри проскальзывали порывы схватиться за её бёдра и сжать их в своих руках так крепко, как он делал это всегда.

Вместо этого он быстрым движением откусывает кусочек упаковки, сплёвывает её в сторону и ведёт языком от груди к пупку. От неё приятно пахнет. К ней приятно прикасаться. Оглаживать бёдра, едва касаясь пальцами клитора, заглядывать прямо в глаза в момент, когда ладонь сжимает грудь, такую аккуратную, удобную. Её тело такое, словно идеальное, потому что никаких минусов в ней он в упор не замечает. Сейчас это совершенно не имеет значения. Илья пристально смотрит вниз, какое-то время нетерпеливо ёрзая.

Потом наклоняется, чтобы мягко коснуться её губ своими губами в трепетном поцелуе.

— Вдохни поглубже, — он упирается лбом в её лоб, с теплом заглядывает в глаза, едва заметно надавливая корпусом, чтобы подмять её хрупкое тело под себя.

Одной из рук, которой он не упирается в простынь под ними, он подхватывает её запястье, уводя себе за спину и позволяя ей обнять его. Её руки тут же мягко обвивают его широкую спину. Дрожащие пальцы укладываются под лопатками, в трепете замирая. Илья медленно закрывает глаза, отдаваясь этому невероятному ощущению нежности, чтобы не позволить себе ни грубости, ни резкости, ни глупых слов. Едва заметно поправив член рукой, он мягко двигается бёдрами навстречу, проникая вовнутрь узкого влагалища и, вопреки её цепкой когтистой хватке, останавливается только тогда, когда входит полностью.

Стрелецкий замирает, шумно выдыхая от взрывающихся внутри чувств, подхватывает её дрожащие губы и целует с таким волнением, словно секундой назад он разбил её самую любимую чашку. Оказалось, что всё вот это в десятки тысяч раз лучше, чем яростное проникновение прямо до женской матки.

Илья целует её до тех пор, пока её дрожь не стихает от блаженства чувств. Только после этого он очень плавно начинает двигаться, опуская ладонь ниже, чтобы подхватить её ножку за бедро и подтянуть повыше. Первый, второй, третий толчок: все они ритмичные и очень плавные, выверенные и аккуратные. Чарли отрывается от её губ, чтобы нависнуть над ней темнеющим силуэтом. Рука упирается в кровать по правую сторону от её разгорячённого тела, а корпус плавно покачивается вперёд и назад, когда он на выдохе плавно проскальзывает всё глубже и глубже.

Француженка сводит его с ума. Своей сдержанностью, стонами, взглядом. Своим смущением, таким простым и милым на фоне сложившихся обстоятельств, что он не может держать себя в руках. Она извивается в его руках, способная только наслаждаться его жадностью к обладанием. Принимать на себя его пьянящие поцелуи и задыхаться в такт с его собственным сбивчивым дыханием. Стрелецкий наслаждался этим так неспешно, словно впереди у них всё время мира. Он трогает её, не находя в себе сил, чтобы хоть на секунду оторваться.

Никогда ещё он не был так чуток к женщине, лежащей под ним нагой. Илья кусает губы, сжимает пальцами простынку под своей рукой, держащей на себе вес его изогнутого тела. Он с жадностью изучает тело француженки, прежде чем склониться к ней и позволить обхватить себя за шею. Такая маленькая, хрупкая, её невозможно было любить иначе, грубо и по-звериному вколачивая свою силу. Возможно, в следующий раз он не сможет вот так сдержаться. Не сможет быть таким нежным, терпеливым и ласковым. Его требовательность будет расти, и только сейчас он понимал это, замирая в движении, чтобы её спина изогнулась в пояснице от оргазма. Мягким прикосновением губ он коснулся дрожащей шеи, оставляя там гроздь горячих поцелуев, в немом ожидании, пока она ослабит хватку и рухнет на перину.

Когда резко нахлынувшая нежность отступила на второй план, Илья почти сразу улавливает копошение ключа в замочной скважине, и тихо ругается.