Дом, в котором пекут круассаны

— Ты же знаешь, дорогая Велия. Мой муж и твой дед был поразительно глупым человеком. Растранжирив нажитое состояние своей семьи, он практически привёл всю эту большую компанию к банкротству. А моя семья помогла ему. Я стала его женой, мы дали ему достаточное количество денег. И я почти забыла об этом! О! Как я могла забыть о таком, — Женевьева оторвала взгляд от бумаг в своих руках, и подняла на Адалин почти ликующие глаза. — В день свадьбы я сказала ему, что сорок девять процентов компании будет принадлежать наследнику через поколение. Нашей внучке или внуку. А он, увидев заветные зелёные бумажки, тут же согласился.

Адалин вздрагивает. Выпрямляется, вытягивается вперёд, пока бабушка тянет ей заветные бумажки. Ей показалось, что Женевьева разыгрывает её — не меньше. Что её слова — бред поступающей деменции. Но бабушка была в своём уме. Ада мнётся, не сразу берет жёлтую от времени бумагу. Написанные от руки текст, больше похож на расписку. Адалин приходится немного напрячься, чтобы прочитать….

" Я, Эндрю Карл Вуд, передаю в наследство от себя сорок девять процентов управления компании своей внучке или внуку, наследнику или наследнице по достижению ей или им двадцати двух лет, в обход своих детей…"

Адалин моргнула.

— Я… я не понимаю, что это значит, — тихо шепчет она, поднимая взгляд на Томаса.

— … Работа с юристами займёт какое-то время, считая, что мы хотим сделать всё тихо и без привлечения внимания твоего отца. Так же нам надо перевести все деньги твоего наследство от Энтони тебе на счёт, чтобы потом он не смог их прива…

— Я не понимаю, что это значит, — ещё твёрже произнесла Адалин, заставив Томаса запнуться. — Мне переходит сорок девять процентов компании, как только исполнится двадцать два года, но что это значит для меня? Разве мой отец не управляет всей компанией? Всеми ста процентами? И что значит "без привлечения внимания твоего отца"? Разве ему не известно, что происходит с его компанией?

Томас моргнул медленно, переводя взгляд на рядом сидящую мать — словно спрашивал у неё разрешения на что-то. А Адалин начинала медленно выходить из себя.

— Это значит, что ты будешь свободна, — чуть тише добавляет бабушка.

— В смысле…

— В смысле, что да. Сорок девять процентов это не половина, и не больше половины, и вступая в наследство, ты всё ещё будешь зависима от своего отца, но как от своего партнёра по бизнесу. Он всё ещё будет сидеть во главе стола, его слово будет последним, а подпись в документах первая, но… Ты не будешь работать на него. Ты будешь работать с ним. У него не будет рычагов влияния, потому что этот документ, — Женевьева кивнула на жёлтый листок бумаги в руках внучки. — Официальный. Заверенный. Подписанный моим мужем. Четыре года могут показаться тебе вечностью, но это твоё спасение. Всё, что тебе надо сейчас, это выучиться. Зарекомендовать себя в компании твоего отца так, чтобы потом к тебе не было никаких вопросов. Мы с Томас найдём хороших юристов, которые будут работать тихо, выискивать лазейки и искать потайные ходы. Ты сможешь уехать, основать филиал в другом городе или даже стране. Ты сможешь….

— Освободиться, — за неё шёпотом закончила Ада, опуская взгляд в листок бумаги.

— Я снял все копии с документов. За четыре года мы соберём всю нужную информацию, чтобы сразу начать всю юридическую процедуру, но… это может занять время даже с этим учётом, — Томас тихо откашлялся. — В конце концов, такого отца ты точно не заслуживаешь.

Адалин поджимает губы, пока её глаза снова и снова пробегаются по строчкам.

"…передаю в наследство от себя сорок девять процентов управления компании своей внучке или внуку, наследнику или наследнице по достижению ей или им двадцати двух лет…"

Июнь, 2020 год.

Россия, Санкт-Петербург.

— Ну зачем ты так радикально? — Женя тихо вздыхает, упираясь копчиком в кухонный гарнитур, пока её обеспокоенные глаза наблюдают за тем, как Адалин скидывает свои вещи в раскрытый чемодан. — Вряд ли это… прямое объявление войны. Может быть он просто… одумался…

— Ты так оправдываешь моего отца, — тихо бурчит Адалин, комкая светлый топик и закидывая его в груду вещей. — Как будто бы в нём осталось что-то хорошее. Я уверена, что мой брат устроил за мной слежку. Узнал обо мне, Илье, о тебе. А потом как последний petit tabernac [прим. фр. "маленький ублюдок], побежал к нему жаловаться, — Адалин почти рычит, щурит глаза, скалится, и будь Эдвард где-то здесь, она бы без зазрения совести накинулась на него.

— Это же просто благотворительный вечер, Ада. Я не думаю, что твой отец будет вершить своё правосудие в месте, где соберутся его будущие инвесторы. Это глупо и недальновидно, — Павлецкая с неохотой отстраняется от гарнитура, откидывая пепельные волосы за плечо, и медленными шагами настигая Адалин. — Это не выглядит, как…

— Он этого и хочет, — тихо шепчет Ада, замирая лишь на секунду, чтобы поднять взгляд на Женю. — Он хочет, чтобы все видели. Хочет показать мою зависимость от него. Вот чего он хочет…