Дом в лазурном море

Линус стал подниматься по ступенькам. Перила под его рукой вибрировали. Картины и портреты на стенах плавно кружились вокруг гвоздей, на которых они висели. Доносились звуки музыки – обрывки дюжины разных песен. Там был биг-бенд, джаз, рок-н-ролл и отголоски дня, когда умерла музыка: Биг Боппер, Бадди Холли и Ричи Валенс пели призрачными голосами.

Все двери, кроме одной в самом конце коридора второго этажа, были распахнуты. Стоило ему сделать шаг с лестничной площадки, как все двери сразу захлопнулись. Коридор вдруг начал извиваться, скрипя деревянными досками. Линус ахнул и сделал шаг назад; закрыл глаза, сосчитал до трех и опять открыл. Коридор снова выглядел обычным.

– Ладно, старина, – прошептал он себе. – Ты сможешь.

Двери комнат оставались закрытыми, когда он проходил мимо, однако свет за ними дрожал, бросая на пол мерцающие блики. Линус подошел к последней двери. Музыка стала громче. Даже не музыка… складывалось впечатление, словно кто-то одновременно поставил все когда-либо записанные пластинки. От визгливой какофонии сводило зубы.

Глубоко вздохнув, Линус взялся за ручку и повернул ее.

Музыка стихла, как только открылась дверь.

Мелькнула вспышка оранжевого света – и погасла раньше, чем удалось понять, откуда она взялась.

Дверь спальни Люси была распахнута настежь и висела на одной петле.

Сам Люси стоял в центре комнаты, раскинув руки в стороны. Пластинки, украшавшие стены, теперь медленно кружились вокруг мальчика; многие из них были поломаны. Голова Люси запрокинулась, он смотрел в потолок отсутствующим взглядом. Его рот был широко раскрыт, шея напряглась.

Артур стоял перед ним на коленях, обхватив ладонью сзади шею мальчика. Он кинул взгляд на Линуса, потом снова повернулся к Люси, продолжая что-то шептать. Слов было не разобрать, но голос был мягкий и успокаивающий.

Линус подошел ближе.

– …я знаю, что ты напуган, – говорил Артур. – И знаю, что, когда ты закрываешь глаза, ты порой видишь вещи, которых не может видеть никто другой. Но в тебе есть хорошая сторона, Люцифер, и она сильнее. Я в этом уверен. Ты особенный. Ты важен. Важен для меня. Никогда прежде не существовало никого похожего на тебя, и я вижу тебя таким, какой ты есть. Возвращайся домой. Об одном прошу: возвращайся домой.

Люси выгнул спину, словно его ударило током. Рот открылся еще шире, если такое вообще возможно. Глаза вспыхнули красным, из горла исторгся рев, темный и пугающий.

Но Артур не отпускал мальчика.

Тело Люси расслабилось, он резко качнулся вперед. Артур поймал его, не дав упасть. Стекла в окнах перестали дрожать. Пластинки упали на пол; некоторые разбились на мелкие куски, разлетевшись во все стороны.

– Артур? – слабо проговорил Люси. – Артур? Что случилось? Где я… ой, Артур…

– Я здесь, – сказал Артур, заключая его в объятия. Люси уткнулся лицом в шею Артура и заплакал, вздрагивая всем телом. – Я здесь.

– Это было так жутко, – всхлипывал мальчик. – Я заблудился, а там были пауки. Я не мог тебя найти. Паутина такая густая… такая страшная… а я заблудился.

– Ты нашел меня, – произнес Артур. – Ты здесь, со мной. И мистер Бейкер здесь с нами.

– Да? – Всхлипнув, Люси повернулся к Линусу. – Привет, мистер Бейкер. Извините, если я вас разбудил. Я не хотел.

Линус покачал головой, подыскивая правильные слова.

– Нет нужды извиняться, дорогой мальчик. Я все равно часто просыпаюсь ночью. – Это было не так. Мать всегда говорила, что даже табун диких лошадей не разбудит его своим топотом. – Главное, что с тобой все в порядке.

Люси кивнул:

– Иногда мне снятся плохие сны.

– Мне тоже.

– Правда?

Линус пожал плечами:

– В жизни всякое бывает. Но даже если тебе снятся плохие сны, ты должен помнить, что это всего лишь сны. Ты в конце концов проснешься, и они потускнеют в памяти. Пробуждение от дурного сна приносит не сравнимое ни с чем чувство облегчения, когда понимаешь, что увиденное не было настоящим.

– Я разбил свои пластинки, – с горечью проговорил Люси. Он отошел от Артура, вытирая лицо рукой. – Я так их любил, а теперь они разбиты.

Он горестно уставился на блестящие черные осколки.

– Ничего страшного, – сказал Линус. – Это ведь только те, которые украшали стены, верно?

Он подошел ближе, присел рядом с Люси и подобрал с пола кусок пластинки.

– Нет, – сказал Люси. – Некоторые из них я часто слушал.

– Можно я тебе кое-что скажу?

Люси кивнул, продолжая смотреть на пластинки. Линус взял с пола еще один осколок. Он сложил их вместе, показывая мальчику. Два куска идеально подошли друг к другу, составив единое целое.

– Сломанные вещи можно склеить. Возможно, они не станут работать, как раньше, но это не значит, что они будут совсем бесполезны. Видишь? Немного клея и немного удачи, и они будут выглядеть как новые. Мы повесим их на стену, и ты даже забудешь, что они когда-то были разбиты.

– А как насчет тех, которые я слушал? – всхлипнув, спросил Люси.

Прежде чем Линус смог придумать утешение, Артур сказал:

– В деревне есть магазин пластинок.

Линус и Люси посмотрели на него.

– Магазин? – спросил Люси.

Артур кивнул. У него было странное выражение лица.