Дом в Лондоне

— Вы слишком много всего купили, — заметил он, не предложив войти в долю. — Как потащите? Надо было нам отложить покупки, я бы взял машину и все довез.

Он был расстроен тем, что не взял машину, но нес лишь сумку с бутылкой вина, позволив Лидочке волочить все остальное.

По мелким штрихам в поведении, по оброненным словам Лидочка уже подозревала, что Слава — человек бережливый, может быть, даже скупой. Теперь она убеждалась в этом все более. Но скупость его была не осознанной, не расчетливой, а примитивной, стихийной. И вот сейчас он был горд собой за то, что дешево купил хорошее австралийское вино, и всю дорогу до дома рассказывал Лидочке об австралийских и калифорнийских винах, о том, как они вытесняют — и заслуженно! — с рынка французов и немцев и как низко котируются вина советские — грузинские и молдавские.

Когда они пришли домой, Слава отправился в ванную.

Дома никого не было. Лидочка разобрала на кухне покупки, ставя что-то в холодильник, а что-то на полки. И тут зазвонил телефон. Он звонил не по-нашему, сдвоенными гудками.

— Возьмите трубку, — крикнул сверху из ванной Слава. — Если меня, пусть перезвонят.

Лидочка подняла трубку.

Голос был низкий, хрипловатый. В молодости такие голоса звучат сексуально, но плебейски. К пожилым годам, если повезет, они превращаются в светское урчание.

— Это дом Кошко? — спросила женщина в ответ на английское «хэллоу», произнесенное Лидочкой.

— Да, это дом Вячеслава Андреевича, — сказала Лидочка.

— Это ты, что ли, Валентина?

— Нет, я Лидия Кирилловна.

— Которая вчера прилетела? С приездом. А я — Алла, жена Славика. Слышали?

— Конечно, слышала.

— А где мое сокровище.

— Вячеслав Андреевич?

— Разумеется, нет. Я имею в виду Иришку. Она меня сегодня на рассвете вырвала из постели. Я в двенадцать встаю. Я — ночная птица. Филин. У вас там ничего не случилось?

— Я прилетела вчера утром, — сказала Лидочка. — С тех пор не произошло ничего достойного внимания. А Иришки дома нет.

— А почему никого раньше не было?

— Мы с Вячеславом ходили к агенту по покупке недвижимости, он мне помогал.

— Тоже родственников нашла?

— Нет, я по делам фирмы.

— Значит, ничего особенного. Позови Славика.

— Он в ванной.

— Пора мне приезжать, — сказала Алла и закашлялась, слишком глубоко затянувшись сигаретой. — Вы там без меня совсем распустились. Ты его у меня уведешь.

— Не уведу, — сухо ответила Лидочка.

— Ой, не зарекайся! Миллионеры всем нужны. Ведь не исключено, что и я его снова подберу. Так что остерегайся. Да и дщерь моя разврату не допустит. Понимаешь?

Алла засмеялась.

— Вот я приеду, — продолжала она, — возьмусь за вас. Чтобы был у меня монастырь совместного проживания полов.

Она снова засмеялась, громко и неприятно.

— Жди, приеду, как пишут в открытках. Я билеты заказала на двенадцатое. Через восемь дней, запомнила?

— Хорошо, я передам.

— Не надо, они все знают. Это для твоей информации, Лидия. Чтобы не тешила себя иллюзиями.

— Приезжайте, — повторила Лидочка и положила трубку.

Чувство от разговора осталось поганое, будто поймали в постели с чужим и ненужным мужем.

— У меня свой есть, получше твоего, — сообщила Лидочка телефону.

Дверь распахнулась, и ворвались Кошки, розовые, распаренные.

— Ну и жара! — заявил Василий.

— Парит, к дождю, наверное, — подхватила Валентина.

Лидочка жары не заметила. Правда, она не бегала по улицам из магазина в магазин.

Впрочем, она ошиблась. Кошки были не в магазине. Они ездили за три остановки на электричке в Бромли, где возле станции есть безумно дешевый магазин общества помощи слепым. Оттуда они притащили остатки сервиза — две чашки, четыре блюдца и чайник: все вместе за фунт! Вы представляете? А Валентина купила тяжеленную монографию «Импрессионисты». В подарок Иришке, такую ведь в самолет с собой не возьмешь. Вот будем уезжать, подарим Иришке, ей полезно, и надо же что-то хорошее сделать для девочки! Она такая одинокая! А это детское белье — совершенные гроши, но новое. У нас бы никогда не выкинули!

Все это раскладывалось на круглом столе в столовой, и каждой вещью положено было восхищаться, как особенно большим белым грибом, принесенным из леса.

Потом Кошки отодвинули добычу в сторону, а на освободившейся части стола решили пить чай. Лидочке не хотелось пить чай с ними, наверное, потому, что вещам не следовало лежать на столе. Тут сверху спустился Слава. Но слушать рассказы родственников об утреннем набеге не стал. Они к этому уже привыкли и смирились с равнодушием.

Лидочка пошла к себе. После обеда Валери обещала за ней заехать, чтобы поглядеть дома подальше, куда пешком не дойдешь.

Лидочка распахнула окно. Снаружи тек теплый, уютный воздух, располагавший к неге. Странно, что кто-то здесь может работать. В листве щебетали птицы, серая белка бежала по забору. Снизу по траве кралась кошка, караулила белку.

Теплый воздух заполнял комнату истомой. Если бы Лидочка была дома, сейчас разделась бы догола и забот не знала. Здесь же надо помнить о том, что ты жиличка. Даже в гостинице лучше — никто не посягнет на твое одиночество.