Дом Вауу. Академия относительности

— Йелла Раэль, раз вы очнулись, то вполне можете встать и покинуть класс. Вы отстранены от сегодняшнего практического урока, да и от всех остальных, пока не сдадите мне лично отработку по явно проигнорированной вами теме. Кстати, советую сменить мантию — защита на этой сильно повреждена.

Вот же… Бездна! Но спорить себе дороже, так что пришлось подняться с пола, на котором я валялся в отключке от отката и без комментариев выйти в коридор.

От кастеляна я шёл в отвратительном состоянии духа и тела, и дело было не только в том, что вредный гном отказался выдавать новую мантию, пока я не принесу объяснительную, заверенную Некроманткой, да и не в провальной практике и иссушившем меня откате, но в причине всего этого. В проигранном накануне споре.

Да-да, я опять сцепился с Келлином и опять позорно проиграл. Оправдание? Да не мог я думать о бое, только о его губах, руках… Крэшшш. Эти самые губы искривились в хищной ухмылочке, стоило мне пропустить удар. Кровь еще даже не проступила, боль еще не пришла, но я уже знал — меня ждет расплата за сумасбродную выходку. Или за то, что я тогда сбежал. Или за то, что не сбежал раньше. Не знаю. Естественно мы не поговорили о произошедшем, он же не девчонка! Да и я не стремился к общению на данную тему, не с ним, ни с кем-либо ещё. Даже Мара послал подальше с его вопросами, ничего не ответив даже на вполне ожидаемое «было?». Не хотелось мне говорить об этом, как и думать. Но не думать не получилось, именно по этой причине уже несколько ночей не мог выспаться, не мог нормально сосредоточиться на учебе. Кстати, косвенно именно Лин и виноват в моем провале на Некромантии! Кажется, его наглые уши торчат из всех моих бед!

Вот верно говорят, что не стоит вспоминать лихо пока тихо, даже если относительно… Шум за спиной раздался неожиданно, зато последствия были вполне предсказуемые — меня опять вырубило.

Οчнулся я в каком-то тёмном закутке, скорее всего в одном из подсобных помещений. Ρуки вытянуты над головой и связаны заклятьем, стою лицом к стене, так что ночным зрением могу разглядеть только кирпичную кладку перед собой, зато чужое присутствие за спиной ощущается очень чётко. Возбуждающе чётко, видь я знаю кто это:

— Ты крэшшшев нашси…

Несмотря на неудобство и затекающие руки, беспомощность бьёт по нервам, высекая искры. Кажется, я догадываюсь зачем он меня сюда притащил, и от этих догадок по телу невольно растекаются волны предвкушения. Так что то, что должно было выйти ругательством, прозвучало скорее, как приглашение. Голос сел, пошлая хрипотца в каждом слове, да и интонации совсем не те. «Крэшшшев нашси» конечно же это заметил:

— Это ты так ругаешься или просишь продолжить?

Горячее дыхание на затылке, так что мурашки табунами пробегают по всему телу и останавливаются где-то внизу живота.

— Продолжить? Я и начинать не хочу!

— Хочешь или нет, но ты проиграл, так что теперь пора платить. Заметь, это ты начал.

И не возразишь. Действительно, я сам перевёл наше противостояние на этот уровень. Но кто же знал, что он тогда согласится!

— Я выполнил твоё желание, заметь — качественно.

Даже не видя, я знаю, что по его губам скользит усмешка. Он всё еще не прикасается ко мне, но от этого не легче, совсем не легче. Я попался как дурак: сначала по глупости проиграл, потом по не меньшей глупости допустил море промахов на уроке, а под конец перестал посматривать за спину, расслабился и позволил себя поймать как первогодку. За что теперь и расплачивался, со скованными заклятьем руками, подвешенный, лицом к стене. А он дьявольски близко, так близко, что сквозь шёлк рубашки ощущается огонь тела. Жар с одной стороны и холод грубой кладки с другой. И воспоминания, до того яркие, что в штанах пульсирует. О да, он очень качественно выполнил моё желание, даже слишком — до сих пор одна только мысль способна заново забросить меня в водоворот возбуждения.

— Молчишь? А тогда ты не молчал…

А как было молчать, если я полностью потерял контроль? Крэшшш… и сейчас рискую. Очередная порция бешенных мурашек прошла по всему телу от одного почти невесомого касания губ по краю воротника. Стон удалось сдержать с огромным трудом.

— Всё ещё молчишь? А вот я не хочу молчать, я тоже хочу так стонать, так просить…

Последние слова он пробормотал еле слышно, на самое ухо. Закрывается от меня слишком хорошо и совершенно не получается понять — играет или действительно хочет? Пришлось взять себя в руки:

— Ну так отпусти меня, и я верну долг.

— Α кто тебе сказал, что я хочу, чтобы ты так вернул его? Это мой выигрыш и моё желание.