Дом Властвующей

— Я… Я не поняла, — Евгения запиналась, дрожащий голос, казалось принадлежит другому человеку, глаза полны страха. — Наверно я чем-то не угодила… Она явно злиться… Приказала мне принести колье с чёрным зеркалом… Не знаете где его взять?

— То самое колье — связующее с духом-наставником? — Даррель закрыл глаза, демонстрируя обречённость.

— Наверное. Откуда мне знать?

С резким вздохом Лльюэллин зарядил отравленной стрелой среднего размера арбалет и взял его на изготовку. Тиббот дёрнул Шемс за плечо, отстраняя за свою спину.

— Никто не касался этого колье уже почти восемнадцати лет, с тех самых пор, как дверь в твой склеп, где оно хранилось, была запечатана, — пояснил Лльюэллин холодным ровным тоном, не отводя взгляда от повисшей наверху тьмы. — Всем поклоняющимся, включая Иону, прекрасно известно, что колье нам недоступно.

Признание сокрушительного провала позволило ускорить шаг даже на ставших вдруг ватными ногах. Евгения находилась где-то на середине лестницы, когда стены дома огласились протяжным утробным гудением.

Звук нарастал, складывался в формы похожие на слова незнакомого языка. Зловещее монотонное пение воспалёнными шрамами злобно-багрового оттенка вплеталось в бархатную ткань тьмы. Демоническая молитва ввергала в оцепенение, заставляла чувствовать, как от её тягучего заунывного воя кровь леденеет в жилах и рассудок туманится, и поглощает безрассудное желание перестать сопротивляться, сию минуту безропотно покориться злобной воле.

Почти неотличимая в бесформенных тенях, скрывающих от взоров, на верхней площадке шевельнулась фигура. Шемс невольно задумалась над тем, давно ли в последний раз Сатис покидала свои покои. Появилась странная догадка, что с самого момента постройки дома та из своего укрытия носа не высовывала, чтобы ни случилось. Значит выкурить оттуда её можно только чем-то действительно из ряда вон выходящим.

Звук резко изменил тональность, стал пронзительным, обрушился, пробивая воздух, терзая слух, и вместе с этим звуком грубая мощь подхватила Евгению, будто невесомую пушинку, сначала с силой рванула к потолку, потом с десятиметровой высоты швырнула вниз. И если бы не Даррель, вовремя подоспевший, чтобы подхватить падающую девушку — несдобровать бы ей. Оба упали на твёрдый пол и, стиснув зубы, мужественно справлялись с болью, ослепляющей и обжигающей тела. В то же самое время Лльюэллин выстрелил.

Песня оборвалась, но лишь на пару секунд. Яд не принёс ощутимого вреда демону, лишь сильнее раззадорил. Жуткое молитвопение возобновилось. И Шемс наконец её увидела. Впервые. Во плоти высокой неопрятной старухи, шлёпающей босыми ступнями по полу.

Не совладав с собой, Тиббот отшатнулся, побуждая и Шемс отступить ещё дальше в глубину коридора. Девушка скупым движением, отточенным каждодневной практикой, выхватила из магического кармана нож, хоть и понимала абсолютную его бесполезность, но ни голыми же руками отбиваться от рассерженного демона.

Властвующая тем временем ступила на верхнюю ступень. Узловатая старческая рука, обтянутая пергаментной кожей, поднялась к груди в которой застряла арбалетная стрела.

— Надо было в лоб целиться, — прохрипел Даррель, поднимаясь на ноги.

Рывком старуха выдернула стрелу, после чего с непостижимой уму быстротой и меткостью отправила её вниз. Чисто рефлекторно Шемс метнула наперерез нож, и он удивительным образом попал в цель, но стрела не остановилась, а лишь слегка сбилась с курса, из-за чего пробила Даррелю не голову, как планировалось, а всего лишь плечо.

— Чёрт!

— Подожди не шевелись. — Евгения склонилась над ним, осматривая ранение. — Попробую её вытащить.

— Нет, — возразил Лльюэллин. — Возникнет сильное кровотечение, это может ослабить его вплоть до потери сознания.

— Но стрела отравлена!..

— Змеиный яд, кровь демона… — Даррель возвёл глаза в потолок и слабо улыбнулся побелевшими губами. — Давай! Хуже уже не будет.

Сатис упорно продолжала спускаться с лестницы. Ловушки лишь малость замедляли передвижение: вспыхивали и пронзали разрядами молний, загадочно позвякивали, коварно выстреливали туманной завесой, насыщенной едким молочно-белым соком манцинеллы. Сатис шла, одну за другой сметая преграды, будто назойливую мошкару, липнущую на потное тело. Её лицо пергаментного цвета, изрезанное резкими морщинами, напомнило Шемс кору старого иссыхающего дерева. Жестокие глаза, налитые тьмой, внимательно следили за жалкими изменниками, собравшимися внизу.

С губ Дарреля сорвалось болезненное шипение. Это Евгении удалось одним движением вытащила из него стрелу, заставив при этом беднягу на секунду ослепнуть от боли. Боль пульсировала, кровавое пятно на одежде расползалось всё шире, хоть Даррель и пытался зажимать рану руками. Силы таяли на глазах.

— Кинь в неё нож! — крикнул он Лльюэллину. — Мои руки слишком дрожат… Ну, чего ты ждёшь?!

— Слишком рискованно.

— Ты шутишь?! Какой ещё более подходящий момент тебе нужен?

— Я не выпущу из рук оружие, которое можно повернуть против нас самих же.