Я подошла к ячейке с гробом ее дочери. Эпитафия на табличке гласила: «Лучшее сердце, бившееся на этой земле». Она любила Дидем до безумия, потакала ее прихотям и даже разрешила обучаться магии вардов. Когда девушка погибла, мир Матриарха рухнул. Разбились все надежды – Кастилла рассчитывала, что однажды именно она займет место главы Дома.
Тетя весьма агрессивно обвиняла в смерти дочери Гая и его мать, дескать, происхождение Гая вызывает сомнения, фамильные артефакты не желают ему подчиняться… не он ли устранил соперницу? Кастилла высказала эту возмутительную теорию на одном из семейных обедов, и я со всем пылом подросткового максимализма отвесила ей несколько пощечин и ухватила за волосы, прежде чем меня успели оттащить.
Скандал замяли, но осадок и у меня и у тети остался. Это единственный раз, когда я повела себя безрассудно и недостойно, и об этой возмутительной странице биография я ничуть не жалею. Некрасиво бросаться ничем не подтвержденными обвинениями.
Я села на мраморную скамеечку, уперлась руками в колени. Воздух здесь был сухим и холодным, сладко пахло чайными розами и немного – тленом.
Мы начинаем ценить окружающих нас людей только после того как потеряем их. Об этом много говорят и еще больше пишут, но осознают только у свежего холма земли с дырой в кровоточащем сердце. Одно мгновение и тот, кто был тебе целым миром, становится прахом.
И воспоминания. Воспоминания… приходят и душат, кружат, сводят с ума. Каждая грубая фраза, не подаренная улыбка, не сказанные слова поддержки и любви… Мертвым не нужно наше раскаяние. Можно не убиваться и не плакать, разве что сожалеть. Вечно винить себя. Мы так часто говорим «люблю» случайным людям, превращаем слова в разменную монету, обесцениваем, и так редко даем тем, кто действительно достоин этого чувства и ждет его. Для кого «люблю» – глоток воздуха.
Еще страшнее, когда человек мертв только для твоего сердца. И хуже всего, если ты сам «похоронил» его по собственной воле.
***