Дом всех тварей

- А ты покрутись, как принцесса в мультфильме, - радушно предложил Отец Свет. Яуди фыркнула, а потом, видимо из любопытства, но без энтузиазма закружилась, серебро доспехов тут же смешалось с золотой пылью, и уже через секунду Яуди стояла в расшитом золотом, совершенном платье.

- Так удобнее, - сказала Яуди, осмотрев себя.

- И красивее, - прошептала Амти. - Ты как принцесса.

- Унылая принцесса, - добавила Эли. Шацар возвел взгляд к потолку, Амти прекрасно понимала, как ему все это надоело, и ей даже было его жалко. А еще Амти знала, что раз уж сегодня день, когда нужно вскрыть себя у всех на глазах, чтобы на сцену вывалились кишки, ей нужно было сказать и еще кое-что, болезненное и важное кое-кому болезненному и важному для нее.

Амти знала, что если не скажет этого сегодня, то и никогда не скажет, уж больно удобным все представлялось, больно понятным для всех сторон. Амти вдохнула, облизнула губы и сделала шаг вперед. В руке у нее неожиданно появилось колечко, то самое крошечное колечко из магазина мелочей, которое Амти так и не подарила Эли, когда она была жива, а дарить его мертвой казалось кощунственным.

Амти посмотрела на Отца Света, и он подмигнул ей. Он знал, о чем она думает. И это колечко, появившееся у нее в руках, было тем же самым, которое Амти сжимала до боли, когда пропала Эли.

Эли стояла у стены с самым нахальным и не подходящим обстановке видом, и Амти вдруг поняла, как сильно ее любит, как нельзя ее не любить. Каким соблазнительным выходом было бы оставить все как есть, оправдывая это любовью.

Амти встала перед ней, и Эли чуть вскинула бровь, засмеялась.

- Что, финальное объяснение, Амти?

- Вроде того, - сказала она. Яуди взяла Вишенку и спросила ее:

- Хочешь потанцевать?

И ответила за нее:

- Разумеется хочешь, принцесса.

Шацар предпочитал держаться подальше от общества, сколь скудным бы они ни было, и только Мардих с любопытствующим видом витал неподалеку.

Амти сказала:

- Я люблю тебя.

- Это я уже слышала.

Амти замерла, сглотнула. Нужны были те самые слова, единственные, незаменимые, и они не шли, будто в горле была плотина, сдерживающая то, что Амти должна была сказать.

- И я всегда буду, - с трудом, хриплым, как спросонья голосом, сказала Амти. - Но я тебя неволю и обманываю. Ты думаешь, что я с тобой честна, и я честна в том смысле, что все говорю. Но ты знаешь, хотя это и сложно объяснить, что я поступаю с тобой плохо.

Эли отогнала рукой Мардиха, подобравшегося поближе. Она сказала:

- Ты думаешь, что используешь меня?

- Нет. Я думаю, что я не могу дать тебе столько любви, сколько тебе по-настоящему нужно. Я не могу дать тебе всю любовь. Я делаю тебе больно, и тебе это нравится, потому что позволяет почувствовать хоть что-нибудь, ощутить себя живой, небезразличной. Но если мы отсюда выберемся, то только найдя то, что ищем. Если мы отсюда выберемся, то ты станешь живой. И я больше не хочу делать тебе больно, когда тебе это не будет нужно, необходимо. Мне стыдно и плохо причинять тебе боль. Мне хочется делать тебя счастливой, но...

Амти замолчала. Эли чуть вскинула бровь, потом сказала:

- Но у тебя есть твой Шацар.

И Амти глубоко вдохнула, потом кивнула.

- Да. У меня есть мой Шацар.

Ее Шацар с преувеличенным вниманием рассматривал пол на максимально отдаленном расстоянии. Амти закрыла глаза и сказала слова, которые в ее фантазиях звучали намного менее болезненно:

- Нам нужно расстаться.

Эли дала ей пощечину, а потом обняла, крепко и больно.

- Дура ты, дура, - сказала она, но еще она сказала:

- Спасибо. Никто и никогда не думал о том, как бы не сделать мне больно. Это вроде как ценно.

Амти протянула ей колечко на раскрытой ладони, детским, беззащитным жестом.

- Мне хочется запихать его тебе в глаз, - сказала Эли.

- Я подумала то же самое, но не потому что злюсь.

Они засмеялись и, одновременно, расплакались. Эли взяла колечко и надела его на палец, будто оно не было символом расставания, а было символом любви и заботы, которую никто прежде, кроме родного брата, к Эли не проявлял.

За спиной раздались аплодисменты.

- Так-так! Это все, разумеется, невероятно чудесно! Вы настроили меня на сентиментальный лад!

Отец Свет стукнул тростью по блестящему полу, и звук этот отдался по всем зале, будто подняв волну. И Амти увидела своих друзей, будто наяву. Амти знала, что это была иллюзия, но ей казалось, они стоят здесь, в зале, во плоти и самые настоящие, только не слышат их и не видят.

Эли кинулась к Аштару, но ее руки прошли сквозь него, как сквозь привидение. Аштар продолжал стоять, постукивая пальцами по невидимой опоре. Он сказал:

- Там моя сестра! Что значит, лучше подождать их тут? А если они никогда не вернутся?

- Может они решили там остаться?

- Да, Мелькарт, придурок, чтобы тебя не видеть!

- Успокойтесь, - сказал Адрамаут. Амти видела только их, но отлично понимала, где они. На маяке. Видимо, они выяснили, куда отправились Эли, Амти и Яуди. Может быть, нашли Саянну в подвале дома Амти и Шацара?

- Конечно, мы туда пойдем, если придется. Это даже не обсуждается, - говорил Адрамаут.