Дом забытых кошмаров

В голове все перемешалось. Волосатый всплескивал ладошками, сокрушался, что Смиля ничего не делает. Синеглазка равнодушно зажигала спички. Огонек вытягивался и золотистым ужиком исчезал в темноте. Там, в ночи таких ярких ленточек было много. Они сплетались, разбегались, чтобы потом собраться вновь.

– Чудовище ты и есть Чудовище, – вздохнул у нее над головой Скелет. – Правильно тебя назвал Эрик.

Чудовище шевельнулась. Под ней было что-то приятно-мягкое, как будто шерстяное. Вспомнила падение и вздрогнула, больно ударившись о землю. Третий этаж! Она что, уже умерла?

– Да не дергайся, – придержал ее за плечи Матвей. – Все уже.

– Как все? А Лаума? А Герка? Он же меня сбросил! – Она рвалась из его рук, хотела вскочить. Третий этаж! Шутка ли, так навернуться?!

– Тише! – шептал Матвей. – Всю округу перебудишь. Не было ничего. Тебе показалось.

– Как?

– Наперекосяк! – Матвей последний раз толкнул ее, заставляя сесть на плед. – Опять за каким-то лешим сюда примчалась. Я насилу нашел. Звонил, звонил, а у тебя глухо, как в танке. Думал, очередной заплыв устроила в компании барздуков. А ты тут, оказывается, решила поспать под деревцем. Не май месяц, чтобы на земле валяться. Так и простудиться недолго, а потом и помереть от чихания.

Какой длинный спич для Матвея! Все в этом мире меняется…

Смиля огляделась. Она сидела в парке за Домом на земле. Довольно прохладная ночь, ей в шортах и футболке с гномиками зябко. Да еще босиком. Сама бы она в таком виде ни за что не пришла сюда. Вот, это доказывает, что ее сюда притащили! С чего ей здесь спать, когда у нее дома очень удобная кровать? Все было не так! Ее выкинули из окна, принесли в жертву какому-то Про… Пар… А родители? Они же за нее переживают! А бардак в комнате? Опять полицию вызывать будут? Все решат, что она сошла с ума!

Вспомнила, задергалась. Где-то здесь, в заброшенном парке, среди кустов и сонных лип стояли страшные деревья. Темные, засохшие, скрипучие… Стояли… Что-то Смиля их не видит сейчас.

– А где деревья? – забеспокоилась Смиля.

– Тебе мало? – кивнул на ближайшую акацию Матвей.

– Другие! Здесь стояло три дерева. Дуб, рябина и липа.

– Деревьев сколько угодно! Все твои, – Скелет щедро повел рукой.

Может, здесь такие деревья и стояли, в сумерках видно не было.

– Но они были!

– Рассветет – еще раз посмотришь.

– На что посмотрю? Скелет, ты что, с дуба рухнул?

– Пока здесь только одна рухнувшая. Заметь, ты уже вторую ночь тут пасешься. Я прихожу, а ты на пледике аккуратно лежишь. Я теперь всю жизнь буду тебя из этого дома вытаскивать?

Он был зол, раздражен. Ему вообще все это не нравилось.

– Но все это было! Ко мне пришла Лаума, привела армию альпов, они все перевернули в комнате. Домовой все хотел, чтобы я дралась. А потом Генрих притащил меня сюда. Лаума все твердила про своего мужа, из-за которого все должны умереть. И Герка вытолкнул меня из окна.

Матвей поморщился.

– Это же я позвала тебя на помощь! Ты поэтому и пришел сюда!

– Показалось, – покачал головой Скелет. – В темноте многое кажется.

– Но меня хотели убить! Принести в жертву какому-то богу, чтобы дуб зацвел. Ты что, мне не веришь?

Матвей смотрел в сторону.

– Конечно, верю, – отозвался злой скороговоркой. – У нас тут через день кого-нибудь убивают по воле богов. И дубы цветут развесистыми ромашками.

– Но ты же сам говорил о Трое! – Чудовище плакала. Все было неправильно, запутанно.