Дом железных воронов

Я нерешительно убираю руку с Фурии, чтобы выудить флягу. Допиваю остатки воды, затем направляюсь к источнику. По крайней мере, воспользуюсь грязными методами Морргота.

Он встает у меня на пути.

Ты не можешь пить эту воду. Пока я не найду решения, как убрать мох с камней.

– Верно. Нет соли. – Я отворачиваюсь от запретного источника. Сглотнув собственную слюну, я спрашиваю: – Ты посадил этот мох, чтобы отпугнуть незваных гостей?

Он усмехается:

И отравить свой народ?

Его народ? Энтони упомянул, что жители гор приручили воронов, но Морргот говорит так, будто все наоборот.

– Я полагаю, отравлять ваших последователей-людей и их домашних птиц было бы не так уж умно.

Домашних птиц?

Он выплевывает эти слова у меня в голове.

– Мои извинения. Мне не следовало называть их домашними птицами. – Делаю мысленную пометку: относись к его Воронам как к людям.

Покусывая губу, я изучаю гладкий потолок, возвышающийся на три этажа.

– Кто-то посадил мох или он просто начал расти сам по себе?

Коста Реджио посадил его в надежде, что это убьет полукровок. Единственное, в чем он преуспел, – это отравил жителей Ракоччи.

Ужас заставляет меня взглянуть на Морргота.

Тысячи людей погибли, прежде чем нам удалось воздвигнуть плотину и узнать о противоядии, чтобы защититься от этого мерзавца. И все же… и все же это по-прежнему считается одной из его самых блестящих уловок. Он добавляет низким голосом: Так начался Магнабеллум.

Я широко распахиваю глаза.

– Ты был… ты был ее свидетелем? – Не понимаю, почему я до сих пор удивляюсь всему, что касается Морргота, но все же…

Да. Был.

Я повторяю его слова, гадая, правда ли это или он рассказывает мне слезливую историю.

– Магнабеллум был войной между Шаббе и Люче.

Нет. Это была война между Воронами и фейри. Шаббины стали нашими союзниками.

– Но в книгах по истории говорится по-другому.

Потому что книги по истории пишутся победителями, Фэллон. Его грубый тон вибрирует в моем черепе. Действия Косты привели в ярость людей, которые до этого момента были лояльны к воронам. Твой отец предложил мне убрать непостоянного фейри, но я отказался, потому что Коста пользовался поддержкой Небба и Глейса, и я боялся, что они приплывут к нашим берегам, чтобы поддержать его переворот. Голос ворона становится тихим, но не спокойным, а гнетущим. Если бы я послушал Кахола, когда он сказал мне, что Коста узнал о нашем обсидиановом проклятии, Люче все еще был бы наш.

– Как он узнал о вашем проклятии?

От Мериам, его шаббинской любовницы. Той, которой он позже пожертвовал, чтобы создать защиту вокруг королевства.

У великого короля фейри, который ненавидел Шаббе, был роман с шаббинкой?

Морргот одним ударом когтя уничтожил все, что я знаю о зарождении Люче.

Птичье королевство… Безумие.

Как только весть о моем птичьем дворе дойдет до Марко и дедушки… Я содрогаюсь, представляя, как Юстус взбирается на другую сторону горы, чтобы поприветствовать меня стальным лезвием своего украшенного драгоценными камнями меча.

– Мой дедушка собирается убить меня, – размышляю я вслух.

Мертвые вряд ли могут убивать.

Кровь отливает от лица.

– Мой дедушка – он… Ты… ты убил его? – Это то, для чего Морргот улизнул посреди ночи? Я не могу решить, испытываю ли я облегчение или ужас.

Пока нет, но будь уверена, Фэллон, что с любым, кто желает тебе хоть каплю зла, я поступлю соответствующим образом.

Я моргаю, глядя на ворона, который трепещет своими темными крыльями с томностью насытившейся нектаром бабочки. Я достаточно хорошо узнала Морргота, чтобы понять, что его спокойствие – иллюзия и «поступлю» – это эвфемизм для слова «убить».