Дом зверя

Возможно, это звучит самонадеянно, даже высокомерно для некоторых людей, но те же люди любят нести всякую напыщенную чепуху, вроде: «Если бы Бог хотел, чтобы мы летали, он бы дал нам крылья». Это чушь, ребята. Если бы Бог хотел, чтобы мы летали, он бы дал нам мозги, чтобы придумать самолёты, и умелые руки, чтобы их построить.

В современной Америке существует тенденциям — настолько сильная, что она подобна приливной волне — превращать талантливых людей в известных, а известных — в знаменитостей, или попросту, в «звёзд».

Стоит вам стать звездой, происходят две вещи. Во-первых, вы обнаруживаете, что утратили право на частную жизнь; звезды внезапно понимают, что их долг — быть другом каждому. Майкл Джексон становится просто Майклом. Элизабет Тейлор становится Лиз. Арнольд Шварценеггер превращается в Арни. Во-вторых, вы обязаны соответствовать тому, каким вас видят люди. Стал гамбургером, так гамбургером и помрёшь, а если осмелишься вообразить себя брокколи, то поплатишься за претенциозность и самомнение. Если ты рок-певец, то путь в литературу тебе заказан (скажите это Кинки Фридману или Джимми Баффету). А коли ты пишешь романы, ты не должен играть на гитаре и петь. В мире, где Принцесса Уэльская стала просто Ди, а на смену Эдварду К. Марроу пришёл Мори Пович, идеальная звезда — это особа, вроде Чаро, которая только и делает, что мелькает на телешоу наподобие «Голливудских Кварталов», или те смутно знакомые «личности Голливуда», которые появляются на кабельном телевидении, рекламируя целомудренное нижнее бельё, страхование жизни без медицинского осмотра и средства для роста волос. Но если бы их не было, чем бы журнал «Шпион» заполнял свою рубрику «Светская Неожиданность»?

Если бы талантливые люди были просто звёздами, тогда не было бы прощения кучке писателей, которые в погоне за лёгкой славой прыгнули в автобус и помчались в концертное турне, назвавшись «Рок Боттом Римейндерс». Однако же правда в другом (позвольте мне напомнить вам, на тот случай, если вы принадлежите к тем миллионам людей, которые об этом забыли): талантливые люди на самом деле обычные люди — они едят и спят, а когда им случается перебрать с антибиотиками, они страдают расстройством желудка. Лично я пошёл в «Римейндеры» не ради славы, публичности или рекламы для новой книги (у меня вообще не было новой книги, и это была основная причина того, что я смог поехать в турне). Я согласился на участие в группе, чтобы вернуться к истокам, свернуть с лёгкого пути, рискнуть и надеяться, что этот риск окупится.

А ещё для того, чтобы узнать, смогу ли я научиться баррэ в мои солидные сорок четыре года… и чтобы узнать, что смогу.

«Ангелочек» была заключительной песней на всех наших концертах, начиная с первого шоу в Анахайме, и два концерта, которые мы отыграли между нашими «официальными» выступлениями — первое в «Сухом Остатке» в Нью-Йорке в октябре 1992 года, а второе — в «Камео» в Майами-Бич в ноябре того же года — не стали исключением. Что делало эту старую слезливую песенку забавной в турне «Три Аккорда и Жизненная Философия», так это вступление Дейва Барри, и благодарить за это следует издательство «Экафф-Роуз».

Вступление Дейва всегда было особенным моментом, но в тот вечер в «Три-Два-Восемь» он превзошёл сам себя. Претензии «Экафф-Роуз» к нашей версии песни возникли, когда они посмотрели видеозапись нашего концерта в Анахайме и с праведным гневом, присущим лишь ветеранам «Старинной Гранд-Оперы», указали на то, что я заменил фразу «пузырёк с кокаином» на «кольцо выпускника». Должен добавить, что эта замена была абсолютно спонтанной.

Они позволили нам исполнить песню во время турне, но дали понять, что отсудят у нас последние штаны, если мы поменяем хоть слог в бессмысленном тексте «Ангелочка». Вступление Дейва являло собой блестящий пример того, как можно из дерьма сделать конфетку. На каждом концерте он торжественно просил слушателей не думать о слове «засранцы», когда он говорит «Экафф-Роуз». Так в конце шоу появились фривольные выкрики. А когда начинало казаться, что дальше уже некуда, на сцену выходил Дейв Марш в выпускном костюме и с невинным выражением лица. Одним словом, это было развлечение в чисто американском стиле… и венцом этого стало шоу в Нэшвилле двадцать восьмого мая.

Дейву посоветовали — очень настойчиво — убрать слово «засранцы» из обращения к «Экафф-Роуз» на концерте в Нэшвилле и не дразнить льва в его логове. Как оказалось, один из членов группы, игравшей у нас на разогреве, был родственником Роя Экаффа. В ответ Дейв попросил зрителей не думать о фразе «нет чувства юмора», когда он говорит «Экафф-Роуз». Это не нарушало норм морали и прозвучало даже лучше из уст пьяной аудитории.

— Хочу заверить вас, что мы не хотим оскорбить издательство «Экафф-Роуз», — начал Дейв с напускной серьёзностью.

— НЕТ ЧУВСТВА ЮМОРА! — радостно откликнулись зрители.