Домашняя дипломатия, или Как установить отношения между родителями и детьми

Под настоящим мы подразумеваем поведение и мышление младшего поколения – те самые, в которых старшее поколение не видит никакой живой перспективы. А может, не столько не видит, сколько не сознает. В том смысле, что сознание обрабатывает информацию не так интенсивно, как подсознание. Отчего в мозгу, затуманенном тревогой, рождается печальная картина: наивное, бесполезное и безбашенное существо год за годом мечется от поприща к поприщу, пытаясь отыскать нечто уникальное и запредельное лично для себя; постепенно все его таланты иссякают, диплом теряет в цене, здоровье растрачивается на утешительные выпивоны после очередной неудачи; а через десять лет такой жизни перед нами – личность, траченная молью… тьфу! жизнью. У этой личности все в прошлом и ничего – в будущем. Так что будущее, как и предупреждало восприятие масаев, проникшее в индивидуальность белого человека эпохи постсоциализма — всего лишь фикция. Его нет сейчас и не будет впредь. И ребенок авторов картинки, несчастных родителей, которых никто не воспринимает всерьез, погубит себя и разобьет сердце папе с мамой. Несмотря на все их усилия по наставлению глупого молокососа на путь истинный.

Естественно, в роли загубленного молокососа выступаете вы: активный и креативный молодой человек, находящийся в свободном поиске. Разумеется, он (то есть вы) к своим исканиям относится совершенно иначе (и заметим: как правило, не без оснований). А потому всяческое нытье на тему «Что ты прыгаешь туда–сюда! Не бросай сразу–то! Попробуй, может, тебе понравится!» тут же пресекает словами Гекльберри Финна: «Понравится! Да, попробуй, посиди–ка немножко на горячей плите – может, тебе тоже понравится»[63]. И неважно, идет ли речь о работе или о личной жизни. Нытье и пресекание оного практически всегда происходит по одной и той же схеме. Вот почему обеим участвующим сторонам – и старшей, и младшей – надоедает разыгрывать спектакль по сценарию, набившему оскомину и артистам, и зрителям.

Говорят, в актерской профессии момент «усталости металла» — один из самых тяжелых. На трехсотом спектакле исполнители ролей уже сами не сознают, что говорят, и переходят на автопилот. Чтобы оживить обстановку на сцене, коллеги по цеху совершают мелкие подначки – «раскалывают» партнера: строят смешные гримасы, повернувшись лицом к залу, наливают в графин вместо воды водку, несут отсебятину – словом, отрываются как могут. Но в жизни все иначе. Вместо профессионального «автопилота», а также милых, хотя и жестоких актерских розыгрышей начинаются жестокие и отнюдь не милые семейные катаклизмы. Причем искать виноватых по принципу «Кто первый начал?» бесполезно. Потому что известно, кто начал. Конечно же, родители. Но они, как ни странно, не виноваты.

Ведь в данный (довольно сложный) момент вашей жизни им даже в голову не приходит простая истина: да, сейчас это ребенок, и к тому же неустроенный ребенок; но со временем он повзрослеет и возмужает. Родитель задает себе пессимистичный вопрос (признаем: все родители в глубине души — пессимисты): а вдруг этого не будет? Вдруг он так и останется раздолбаем? И не найдет себя нигде и никогда, а потому опустится ниже уровня Марианской впадины[64]? А даже если «все еще будет», то когда?! Между прочим, кормить не нашедшее себя чадо должны родители – что они и делают здесь и сейчас. Работу ему искать вынуждены те же родители – и тоже здесь и сейчас. Критику по поводу найденной работы выслушивают они же – опять–таки, как вы догадываетесь, здесь и сейчас. В общем, близкие уже не верят, что вы когда–нибудь вырастете. Их отчаяние вполне соразмерно чувству безысходности какого–нибудь представителя племени масаи, заточенного белыми в тюрягу. У родителей повышается степень тревожности, растет неверие в свои силы, в свои возможности и в свой генотип. Они патетически вопрошают: это же сколько поколений дебилов должно быть в роду, чтобы родилось и выросло такое? Затем следует их симметричный ответ вам, Чемберлену, то есть ответная критика в самой агрессивной форме.

Противостояние старшего и младшего поколений, проходящее в рамках психологической защиты каждой из сторон, усугубляется тем, что правила игры в отцов и детей меняются постоянно.