Домашняя работа

Оба беседующих не заметили тихого храмового служку, который шмыгнул за алтарем словно мышь. А вот служка услышал все, что хотел.

И поторопился доложить своему хозяину.

– За что Альдонай наказал меня таким сыном-недоумком?! – Достопочтенный Торий Авермаль с отвращением смотрел на Дария: – Ты хоть понимаешь, кретин, что ты наделал?!

– Что именно?! – искренне удивился Дарий.

– Ты зачем поперся к пастору со своими глупостями?!

Дарий закусил губу. Откуда отец знает?

– Я…

– Молчи, идиот! Я тут не жалею сил, чтобы графиня Иртон стала относиться ко мне лучше, а он пытается записать ее в шильды![1] Недоделок! Тупица!

– Да шильда она и есть! А то кто ж еще? – вякнул Дарий.

И был награжден увесистой затрещиной.

– Болван! То, что женщина умна, не означает ее принадлежности к шильдам. А она далеко не дура. И цену себе знает. Если с ней сотрудничать, мы можем много получить.

– Да что она…

Торий закатил глаза. И заговорил медленно и холодно:

– Если ты. Еще раз. Хоть слово дурное по графиню скажешь. Я тебя. Из дома выгоню!

– Отец?!

Дарий был искренне шокирован. Нет, всем же ясно, женщина – это что-то вроде мебели. И своего ума у нее просто нет. Она создана для того, чтобы продолжать род. Сосуд для семени. И все. Ну еще готовить, шить, стирать может. Но ожидать от нее ума?

Женщины коварны, похотливы, лживы, глупы, и ими может пользоваться Мальдоная. И не боле того. Почему отец так злится?

– Сотрудничество с Лилиан Иртон может принести хорошие деньги. Она умная женщина. Таких единицы. И я не хочу, чтобы ты развалил то, что только начинает созревать.

Обругав сына, запретив ему все действия против Лилиан Иртон и профилактически выпоров на конюшне, Торий Авермаль отправился к эввиру в гости.

Как ни странно, ему нравился Хельке Лейтц.

Эввир был неглуп, практичен, понимал свою выгоду – то, что Торий знал и в себе. А сейчас их объединяло и общее дело.

– Моя племянник скоро поедет к графине. – Хельке угощал гостя настоем трав, который посоветовала делать та же графиня. Душмяница, ползунок, лиловый цвет[2]… Получалось вкусно, особенно с медом.

– Отлично. Передайте ей от меня поклон.

– Обязательно, господин барон.

– Торий. Просто Торий, компаньон…

– Не смею спорить с благородным господином. – Улыбка Хельке была преисполнена ехидства. Торий ответил похожим оскалом:

– Ты? Ты – смеешь.

– Достопочтенный…

Мужчины весело переглядывались.

– Хельке, у нас есть небольшая проблема…

Пастор запечатал письмо и отдал посыльному.

Так-то ваше сиятельство. Знает ли ваш муж про ваши выходки? Теперь – точно узнает.

Но будет ли в восторге?

А утром его навестил достопочтенный Торий Авермаль:

– Пастор Лейдер, мое почтение.

– Благословен будь, дитя Света.

Покончив с обязательными формальностями, мужчины перешли к делу. Пастор указал барону на стул, тот уселся и поставил перед собой небольшую шкатулку.

– Чем я могу служить вам, достопочтенный Торий?

– Речь не об услуге, пастор. Я пришел к вам с маленьким подарком. – Торий коварно улыбался.

– Вот как?

– Да. От одной известной вам и мне особы.

– Какой же?

– Ее сиятельства Лилиан Иртон.

– Лилиан Иртон?

– Да, она перед отъездом очень сокрушалась, что не могла вас навестить лично.

Из навешанной бароном лапши становилось ясно – графиня очень высоко оценила участие милого пастора в своей судьбе и просила передать ему скромный подарок. Скромненький такой…

Золотое перо и такая же чернильница, щедро инкрустированные малахитом. Хельке лично постарался. Самые интересные вещи, те, которые пойдут высокородным, он делал лично. А что попроще… Сейчас на него уже работало шестеро подмастерьев. И он не собирался останавливаться.

– Какая прелесть!

– Графиня очень просила передать вам, что сохранит о вас самые лучшие воспоминания. И будет искренне надеяться, что Альдонай пошлет вам новую встречу.

– Я тоже буду ждать этого момента.

Пастор чуть расслабился. Вот это уже было правильно. Подарки, надежды… Боится супруга, но его обаяние-таки подействовало.

Зря он, наверное, написал графу. Но не говорить же теперь об этом.

– Вы будете писать графине?

– Непременно. И писать, и она сюда должна приехать.

– Я тоже напишу ей.

– Я с радостью переправлю ваше письмо.

На том и сошлись.

Хельке Лейтц просто зашивался. И другого слова тут было не подобрать. Жена и дети теперь видели его минут по десять в день. Вставал он до рассвета, ложился после полуночи. И радовался, что пожилым нужно меньше сна. Хотя вот уж сейчас его бессонница не мучила.

Отключиться бы. А утром – опять дела.

Дела, работа, забота…

Хотя и приятная.

Новинки Лилиан Иртон не просто пользовались спросом – их готовы были раскупать мешками. Но ты поди, наладь производство!

Сделать пять непроливаек?

Не так сложно.

А пятьдесят? Пятьсот?

Да пока только производство наладишь, с тебя семь потов сойдет.

А договориться с партнерами в других городах? А наладить сбыт?

Хельке с ума сходил.

Хорошо еще, что есть эввирские общины во всех крупных городах. Связанные между собой. Голубиная почта – вещь хорошая.